Бесстрашный
Шрифт:
«Виктор».
Теперь меня тошнит, но я сохраняю спокойное выражение лица, пока Трип продолжает.
— По словам Дебби, у Ханы был мотив. По словам Грега, Дебби сказала, что Хана отомстила. Он собирался противостоять ей, но этот татуированный урод всегда ошивался поблизости, защищая ее. Он даже блокировал мои попытки.
«Дебби рассказала Грегу? Может ли это быть правдой?»
Внутри у меня все холодеет, но я заставляю себя смеяться, закатывая
— Что бы Грег ни думал, что сказала Дебби, это не будет иметь значения. Хана никогда ничего не помнит.
— Что она забыла о Викторе Петрове?
Большая рука скользит по моей пояснице, и я с легким взвизгом прыгаю вперед. Трип ловит мой напиток, и когда я поворачиваюсь, широко распахивают глаза.
— Хатч… Что ты здесь делаешь?
— И почему я не удивлен? — тяжело выдыхает Трип.
— Я собирался спросить тебя о том же, — Хатч опускает брови над своими зелеными глазами. Его темные волосы идеально уложены, и он великолепен в обязательном черном галстуке и смокинге. — Если позволишь, Трип.
— Забирай ее. У меня есть свои дела, — Трип отмахивается от меня движением запястья, и я знаю, что он подключает свои связи в игорном бизнесе. — Спокойной ночи, Блейк.
Хатч берет меня за руку и крепко прижимает к себе. Оркестр играет песню Джорджа Гершвина «Кто-то присмотрит за мной», — и я даже не задумываюсь о том, что это совпадение.
Мы оказываемся на танцполе, и Хатч поворачивается ко мне лицом, все еще не улыбаясь. Он прижимает ладонь к моей пояснице, и мы сцепляем руки, сливаясь с другими танцорами. Я обнимаю его за плечи, опускаю лицо к его широкой груди, когда шалфей, цитрусовые и сексуальный мужской аромат наполняют мои чувства.
Я расстроена и все еще злюсь на него, но испытываю облегчение, видя его, и я злюсь, что испытываю такое облегчение.
— Ты уехала из города, не сказав мне, — говорит строгим голосом мне на ухо Хатч, и я поднимаю подбородок, встречая его высокомерие лицом к лицу.
— Я не знала, что должна посоветоваться с тобой, прежде чем что-то делать.
— Я обещал твоему дяде, что буду обеспечивать твою безопасность. Как я смогу это сделать, если ты уезжаешь, не предупредив меня?
— Возможно, мне пора оплатить твой счет. Мне не нравится быть пленницей.
— Ты не пленница, и ты не мой клиент. — Его теплое дыхание щекочет мое обнаженное плечо. — Твой дядя нанял меня, чтобы защитить тебя, и я никогда не беру с него плату за свои услуги.
Я сжимаю губы. Он так чертовски раздражает. Наши глаза встречаются, и в его взгляде читается легкое веселье. Выдохнув, я решаю извлечь максимум пользы из его присутствия. После того, что я узнала от Трипа, мне нужна любая помощь, которую я могу получить.
— Как много мой дядя рассказал тебе о том, почему он хотел, чтобы мы уехали из Нью-Йорка?
—
Это заставляет меня смеяться.
— Он думал, что я поеду с тобой?
— Я сказал ему, что ты не пойдешь, но он настоял, чтобы я убедил тебя.
— Зачем ему это нужно? — я осматриваю комнату.
— Он доверял мне, Блейк. Тебе не кажется, что тебе пора сделать то же самое?
Сжимаю пальцами дорогую ткань его костюма от Армани. Я впервые в городе после смерти Дебби и чувствую себя так, будто цепляюсь за единственную спасательную шлюпку в море акул.
Хатч обнимает меня, и его сила просачивается в меня вместе со словами песни. Поднимая свое лицо, чтобы встретиться с ним взглядом, я медленно киваю.
Мягкие, как крылья бабочки, его губы касаются серебристого шрама над моей бровью, и он бормочет:
— Хорошая девочка.
Эти слова, сорвавшиеся с его губ, раскаляют мою кровь, но их заглушает пронзительный голос, зовущий меня по имени.
— Блейк! — Моя мама покачивается рядом с нами под руку с мужчиной, которого я не узнаю. — Я не думала, что ты придешь. Где ты была?
— Я навещала дядю Хью в Гамильтауне, — я держусь уверенно, пока она целует меня в щеку.
— С какой стати ты поехала в эту странную деревушку? Я никогда не понимала, чем Хью так очарован.
— Это наше семейное место. Это часть того, кто мы есть.
— Дорогая, у меня есть семья на холмах Западной Вирджинии, но ты не видишь, чтобы я туда убегала.
Я проглатываю свое раздражение, и Хатч вмешивается.
— Не знаю, как в Западной Вирджинии, но большинство людей находят Гамильтаун расслабляющим. Он определенно более реальный, чем Нью-Йорк.
Мама прищуривают глаза, глядя на Хатча.
— Сын Хойта, — она протягивает руку. — Я вижу, ты как всегда высокомерен. Ты здесь, чтобы снова указывать нам, что делать?
— Я просто высказываю свое мнение, — Хатч коротко пожимает ей руку.
Мама переводит взгляд с него на меня и обратно.
— Ты всегда так интересовались моей дочерью. Вы вместе?
— Мы просто столкнулись, — быстро отвечаю я.
Она переводит взгляд на меня.
— А где твоя сестра? Она тоже в Гамильтауне? Ее день рождения не за горами, и я…
— Думаю, мы проведем ее день рождения у дяди Хью. У нее там все хорошо, занимается фотографией, воздерживается от употребления наркотиков. Там для нее лучшие условия.
— Ну, я просто не знаю, что с этим делать, — мама прикладывает руку к груди, словно удивляясь. — Вы, девочки, всегда ненавидели деревню. Вы говорили, что от звука сверчков у вас начинается зуд.
Опустив глаза, я выдыхаю смешок.
— Наверное, с тех пор я повзрослела.
Хатч прочищает горло, и мама приподнимает бровь.