Бесстыжая
Шрифт:
— Извинения недостаточно. Я не люблю, когда меня заставляют ждать.
Я шагнула в комнату и медленно обошла вокруг него, давая ему возможность как следует разглядеть меня. Его глаза горели в радостном предвкушении, но он продолжал играть свою роль, демонстрируя рабскую покорность.
— Этого больше не случится. Я обещаю.
Я презрительно рассмеялась:
— Конечно, не случится. Уж я об этом позабочусь. Я была слишком снисходительна. — Я ударила розгой по кожаному переплету книги, и мне показалось, что под полотенцем что-то шевельнулось. — Пора тобой всерьез заняться.
Я продолжала говорить, зная, что он любит продлить эту часть. Пока я говорила, его возбуждение постепенно нарастало, и наконец желание физического наказания выходило из-под контроля. В течение разговора я несколько раз взмахивала розгой в воздухе. Сама я не понимала, как можно наслаждаться этим, но Леонарда безмерно радовали мои слова и действия. Значит, пусть так и будет. Я всегда считала, что люди должны делать то, что доставляет им удовольствие. Плеть снова угрожающе просвистела в воздухе, и полотенце приподнялось еще больше.
— Ты собираешься отхлестать меня этим? — униженно спросил он.
— Возможно. — Я сложила губы в жестокую улыбку. — А может быть, я испробую что-нибудь другое.
Я зашла в свою комнату и взяла палку, постукивая пальцами по ее гладкой деревянной поверхности. Увидев палку, Леонард задрожал от радости.
Кончиком розги я приподняла край его полотенца.
— Сними с себя это, — резко сказала я.
Он уронил полотенце на пол, открыв моему взгляду напрягшийся пенис. Я указала жестом на кресло, и он покорно наклонился, опираясь на него. Я тянула время, взмахивая розгой. Он слышал ее свист в воздухе, и тело его напрягалось в ожидании удара, но удара пока не следовало. Теперь надо было точно рассчитать время. Я не хотела, чтобы он слишком быстро возбудился. С другой стороны, надо было поддерживать его в напряженном состоянии. Однажды я все испортила, остановив процедуру вопросом: «Дорогой, ты уверен, что хочешь, чтобы я продолжала?» Неожиданное крушение иллюзии заставило его сжаться, как шар, из которого выпустили воздух. Потребовалось немало потрудиться, чтобы завести его снова. Чтобы удовлетворить потребности Леонарда, требовалось настоящее искусство.
Наконец я позволила розге разок опуститься на его ягодицы. Удар был несильный, но ощутимый. Я нанесла второй удар и, продолжая обрабатывать его розгой, разговаривала с ним так, как ему нравилось.
— Тебе показалось, что я становлюсь более снисходительной, не так ли?
— Нет, — возразил он.
Я стегнула его розгой.
— Не смей возражать!
Он судорожно глотнул воздух, и, не дав ему перевести дыхание, я еще два раза подряд ударила его. Удары были легкие, но он находился в крайнем возбуждении и тяжело дышал, уцепившись руками за спинку кресла. Я принялась ритмично обрабатывать розгой его зад. Зад уже побагровел. Он вздрагивал при каждом ударе, но оставался на месте, пока я не повернулась немного, чтобы он мог лучше видеть меня. И тут он бросился на меня и попытался затащить в постель.
Так обычно и заканчивалась процедура, и остальное время мы проводили в постели, наслаждаясь сексом в более традиционной манере, но сегодня я решила устроить ему настоящий
— Прекрати сию же минуту! Я не давала тебе разрешения подняться!
— Слушаюсь, мэм, — смиренно сказал он.
— Мне казалось, что ты начинаешь исправляться, но, видимо, к тебе следует применить более строгие меры. Ну что ж, на этот раз ты будешь действительнострого наказан.
Я принесла из своей комнаты наручники.
— Ложись! — рявкнула я, и голос мой прозвучал как удар хлыста.
Я еще никогда не ограничивала свободу Леонарда, но знала, что он об этом мечтает. Он не говорил об этом прямо, все еще стесняясь, но намекал, а я научилась без слов понимать его желания. Он подчинился мне с такой готовностью, что я сразу же поняла — я угадала правильно.
К счастью, кровать была с металлическими спинками. Я приковала его руки к изголовью, а ноги — к металлическим столбикам в изножье и взялась за палку.
— Ну? — угрожающим тоном произнесла я.
У Леонарда глаза блестели от удовольствия. Но тут мы услышали звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я выронила палку и молнией метнулась к двери.
— Кто это? — крикнула я и, всем телом навалившись на дверь, заперла ее на задвижку.
— Я кастелянша с этого этажа, — раздался из-за двери женский голос.
— Прошу прощения, но сюда сейчас нельзя, — решительно сказала я.
— Но мне нужно приготовить постель на ночь…
— В этом нет необходимости.
— И еще нужно положить в ванную запасные полотенца.
Ключ снова завертелся в замочной скважине. Очевидно, женщина была весьма настойчивой особой. Если я попрошу ее уйти, то она наверняка вернется и снова примется греметь ключом и мешать нам.
— Подождите за дверью, — крикнула я.
Схватив попавшееся под руку полотенце Леонарда, я завернулась в него. Оно закрывало меня от начала груди до начала чулок. В таком виде я и вышла за дверь, остановившись перед женщиной с весьма суровым выражением лица.
— Я обязана положить на место эти полотенца, — сказала она.
— Сейчас вы не сможете это сделать, — сказала я. — Дайте их мне.
Она как-то странно на меня посмотрела, как будто никогда не видела женщины, закутанной в купальное полотенце.
— Я только что приняла ванну, — объяснила я.
Она промолчала, не сводя глаз с моих кожаных сапожек и черных чулок. Потом сунула мне в руки полотенца и торопливо ушла.
Я чуть не застонала, подивившись собственной глупости. Ладно. По крайней мере мне удалось от нее отделаться. Я повернулась к двери.
Дверь была заперта.
Я подергала дверь. Бесполезно. Американский замок защелкнулся, пока я с ней разговаривала. Я осталась в коридоре в одних кожаных сапожках, как из борделя, а мой бедняга Леонард остался в комнате, прикованный к кровати. С какой стороны ни посмотри на эту ситуацию, она пахла грандиозным скандалом.
Я постучала в дверь.
— Леонард, дверь захлопнулась, — тихо сказала я. — Я не могу войти. — В ответ послышался страдальческий стон. — Ты не можешь добраться до ключа и освободить себя?