Бета Малого Льва
Шрифт:
– Всё не то, - усмехнулся Ричард, - и даже думать об этом не хочется.
– Ты слишком привередлив.
– Наверно.
У нее были строгие, очень темные глаза, и брови над ними широкие и тоже очень
темные, а рот был маленький, вишневые губы бантиком, как у ребенка. Он еще подумал
тогда, умеет ли этот упрямый ротик быть нежным и податливым?
– Вот если бы это была ты...
– Я?
Он сказал что-то кощунственное, он совершил святотатство,
Флоренсию Нейл, такое у него было чувство, но он знал, что она, во всяком случае, его
поймет и не обидится.
– Ты серьезно?
Нет, она его не отталкивала, но она дала ему шанс подумать, нужно ли ему все это? Он
подумал и решил, что пора, в конце концов, выбираться из своего тупика и становиться
живым человеком.
– Конечно, - сказал он.
Это переворачивало с ног на голову все их прежние отношения. Флоренсия спокойно
пила кофе. Врача вообще смутить трудно.
– Честно говоря, я не ожидала, когда завела этот разговор...
– Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
– В том-то и дело, что знаю.
Она посмотрела своими темными глазами очень внимательно, как будто просчитала все
их отношения на пять лет вперед, ничего хорошего там, кажется, не увидела, но потом взяла
и согласилась.
– Хорошо, это буду я.
Так они и договорились. Как старые друзья.
В пьесе был похожий герой, у него тоже все уже было, и он согласился пустить в свою
жизнь женщину только при условии, что она не будет ему мешать и ничего не изменит в ней.
Но это принципиально невозможно.
Флоренсия прекрасно понимала его состояние, но, в конце концов, ей это надоело.
Расстались они так же спокойно, как сошлись.
– Тебе нужна другая женщина, - сказала она при последнем их свидании у нее дома, - вы
вполне здоровы, пациент. Я вас выписываю.
Еще тепла была постель, и еще валялась на стульях их одежда, но все уже отошло в
прошлое.
– Тебе нужно что-то более легкомысленное, - сказала она, - а я так не могу. Я начинаю к
тебе привязываться. Я начинаю тебя ждать, я начинаю тебя ревновать, я начинаю думать о
тебе больше, чем о работе... А это никому не надо. Главное - вовремя остановиться.
Она говорила спокойно и рассудительно. Возможно, ей на самом деле было больно, но
он ничего другого ей предложить не мог. Он и сам понимал, что такая женщина, как
Флоренсия, достойна лучшего отношения. Но... где нет, там нет.
Они оделись, спокойно выпили кофе и спокойно расстались. Если б он искал жену,
лучше бы, наверно, было не найти. Но он не искал жену, в эти игры он отыгрался. Иногда он
жалел об этом, но совсем уж редко.
В пьесе было по-другому, там были какие-то слезы, обиды, сомнения...
Ричард посмотрел на Зелу: понимает она хоть что-нибудь в этой чисто человеческой
мутоте? Она была поглощена полностью. Никогда у нее еще не было такого восторженного
лица, такого неподдельного интереса на нем, такого вдохновения, словно на сцене
разворачивалась прекрасная сказка, а не клубок маленьких трагедий самых разных и самых
обычных людей. Кажется, нашлось то, что в этом мире ее заинтересовало. И это был Театр.
– 33 -
Ее восковое надменное личико ожило, она вся была там, на сцене, где выясняли свои
отношения измученные герои, где внук ненавидел и любил своего деда, а молодая одаренная
девушка отказывалась рожать детей, потому что не видела в этом смысла.
Смысла вообще не было ни в чем, все было достаточно бессмысленно. Интересно,
нашли ли его эрхи?
Ричард поймал себя на том, что ему не хочется смотреть на сцену, ему хочется смотреть
на Зелу. На ее вдохновенное лицо с изумленно распахнутыми глазами, ставшее вдруг таким
прекрасным. Этого еще не хватало...
**************************************
*****************************14
Он привычно зашел к Алине в гримерную с традиционным розовым букетом. Она
смывала грим над раковиной. И парик, и костюм уже висели по местам. На ней был белый
пушистый халат, похожий на шубку, который бедному роботу приходилось постоянно
чистить. Робот смирно стоял в углу и ждал, когда она его забрызгает.
Алина вытерла лицо полотенцем, ее короткие светлые волосы забавно торчали во все
стороны, голубые глаза после грима казались усталыми.
– Ты один?
– спросила она насмешливо, - а я думала опять с этой штучкой.
– Ты же знаешь, что это моя работа.
– Всем бы такую работу!
Кажется, за две недели он слышал эту фразу раз пятьдесят. Из разных источников. Ему
даже отшучиваться надоело.
– Перестань, - поморщился Ричард, положил букет на столик и сел в кресло, - как ты?
– Тебе понравилось?
– Чуть не уснул.
– Знаешь что!
– Шучу. Понравилось.
– У тебя дурацкие шутки, - заявила Алина, потом подумала и добавила, - и дурацкая
работа.
Это было в ее стиле. Она обожала на него нападать и делать все, чтобы он на нее
разозлился. Он воспринимал это как прелюдию. Ей было, за что на него обижаться,