Бета Малого Льва
Шрифт:
сдерживаться она не любила и замолкала только тогда, когда он припирал ее к стенке и
начинал раздевать. Когда у нее были длинные волосы, он просто наматывал их на руку, а
другой рукой снимал с нее шорты.
Белый халат снимался легко, сам собой. Труднее было избавиться от своего выходного
костюма.
– Я тебя ненавижу, - говорила Алина, тем не менее, оглаживая его тело твердыми
шершавыми от гребли ладошками, - это так ты пришел меня поздравить? А в вестибюле
ждет эта?
– Лина, помолчи, - усмехнулся он, - я уже завелся.
– Ты ничего не понял, - заявила она, - я в самом деле на тебя злюсь.
– Я на тебя тоже, - прорычал он, - сейчас я разорву тебя на куски. Мне нравится твоя шея,
сейчас я ее прокушу.
Он не хотел ее потерять. Поэтому соблюдал приличия: периодически звонил ей,
встречал, провожал, дарил цветы, появлялся с ней в обществе и перезнакомил со всеми
своими друзьями, терпел ее выходки и даже изменял ей крайне редко, практически это можно
было не считать. Но зарываться он ей не позволял, потому что она как была, так и осталась
для него сопливой девчонкой, которую привел когда-то домой его сын.
Однажды она возникла на пороге в образе прекрасной дамы в классическом костюме
медового цвета и с конским хвостом своих светлых волос. Туфли, сумочка и ожерелье были
черные. Ольгерда она давно бросила, но из каких-то собственнических побуждений
– 34 -
продолжала с ним дружить. Ричарду не нравилась эта дружба, и эта девица, но если всерьез,
ему было абсолютно все равно, что там между ними происходит.
Сын недавно женился, Ричард думал, что Алина, наконец, исчезнет с горизонта, но он
ошибся.
– Ольгерда нет, - сообщил он.
– Да?
– она дернула плечом, - все равно мне надо у него кое-что забрать.
И вошла без приглашения.
– Вы не против, если я пройду, в его комнату? Я вспомнила, что у него моя тетрадка со
стихами. Надо же когда-то забрать, правда?
В комнате сына она деловито осмотрелась.
– А где портрет жены?
Ричард стоял в дверях.
– Несносна как всегда, - констатировал он, она не злила его, скорее забавляла.
– Да?
– Алина, казалось, была польщена, - вам должны нравиться несносные. У вас
работа такая.
– У меня работа всякая.
Алина улыбнулась.
– А это правда, что...
– Неправда, - сказал Ричард, и оба рассмеялись.
– Вина!
– заявила она сквозь смех, - вина и кофе!
Уже позировала, но это было от нее неотделимо. Он пошел сказать роботу. Когда
вернулся, Алина уже нашла свою тетрадку и даже зачитала ему с преувеличенным
выражением кое-что из своих ранних стихов.
– Нет, я все-таки гений!
– заключила она, хлопая себя по груди маленькой детской
ладошкой, - боже мой! Лина! Везде у тебя таланты!
Стихи, и правда, были неплохие.
– Кофе стынет, - сказал Ричард.
Потом они сидели в гостиной, выпили по бокалу вина и по чашке кофе. Алина
постоянно поглядывала на часы.
– Знаете, я вас всегда боялась, - призналась она с милой улыбкой, - с детства.
– Напрасно. Это Шейла на тебя сердилась, а мне твои выходки были безразличны.
– Даже когда мы подожгли сарай?
– Почему бы детям не поджечь сарай?
Они посмеялись, поговорили о чем-то, Ричард видел, что она волнуется и поглядывает
на часы.
– У тебя мало времени?
– спросил он.
Возможно, ей послышалось в его вопросе сожаление. Она подумала, откинулась на
спинку дивана и посмотрела на него.
– Полно.
Намек он понял, хотя и не ожидал ничего подобного. Он всегда воспринимал Алину
через сына, просто так, отдельно, она для него не существовала. И уж тем более он не хотел с
ней связываться.
– Не ври, - сказал он.
– Мне лучше знать, где проводить мое время!
– Алина недовольно встала, - и вас это
совершенно не касается!
Обиделась как ребенок.
Потом это все-таки случилось. Скорее всего, случайно, хотя черт их разберет, этих
женщин. Они расстались с Флоренсией, он уехал с друзьями на выходные в дом отдыха под
Триром. Там же оказалась Алина со своими артистами. Вечером они выступали на открытой
сцене, пели песни и от души смешили отдыхающих, а на следующий день она залезла к нему
в лодку далеко-далеко от берега. Сначала уцепилась своими детскими ладошками за бортик,
потом он помог ей забраться.
– 35 -
Она по-прежнему была для него девочкой, маленькой капризной девочкой, несмотря на
ее давно уже женское, загорелое тело. Алина тяжело дышала от своего долгого заплыва и
вела себя на удивление смирно.
– Хотела доплыть до того островка, - улыбнулась она, - но слишком сильное течение.
– Там ничего нет, - сказал Ричард, - три березы и орешник.
– Ну и что? Вы отвезете меня туда?
Островок был весь в камышах. Лодка увязла в водорослях, и ее можно было не
привязывать. Кроны берез отбрасывали легкую тень, защищая от полуденного солнца. Алина
обошла сгорбленный клочок земли и развела руками.
– Мне здесь нравится! Это будет мой остров.
– И из-за этих трех осин ты чуть не утонула?
– Я? Утонула? Да я плаваю лучше вас!
Начиналось.