Бета Малого Льва
Шрифт:
программе данных не было, да и вообще пока не было.
– Ты уверена?
– спросил он с сомнением.
– Конечно. Я же узнаю свои созвездия. Мы живем на второй планете... тут ее почему-то
нет.
– Еще бы!
– Мы называем ее Наола. А наша родная планета называлась Пьелла, она очень похожа
на Землю. Как сестра.
– Постой...
– Ричард перестал что-то понимать, - ты хочешь сказать, что ты тоже аппир?
Зела сняла наушники и тихо сказала.
–
Странные вещи говорила богиня любви.
– По тебе не скажешь, что ты урод, - заметил Ричард.
Она посмотрела на него и глаз не отвела.
– Меня вырастили искусственно. Из пробирки. Они это умеют, когда им надо.
– Зачем?
– спросил он с неприятным ощущением какого-то подвоха.
Зела колебалась недолго, потом сказала, хотя ей, наверно, очень трудно было это сказать.
– Даже уроды любят красивых женщин.
– Вот так даже...
Он не сумел скрыть разочарования, у него было чувство, что на его глазах прекрасную
богиню втоптали в грязь. Но Зела была к этому готова. Лицо ее не дрогнуло. Оно просто
было обреченным. Ричард смотрел на это создание, синтезированное безнадежными уродами
для своего удовольствия, и все, что он знал и думал о ней, переворачивалось с ног на голову.
– Земля и Пьелла были сестрами, - продолжала Зела, - Земле повезло больше, ваш мир
прекрасен. И люди прекрасны... А мы вымираем. Нас осталось всего несколько тысяч на всей
планете.
– И как вы там живете? У вас есть какой-нибудь общественный строй?
– Строй? Нет. Никому ни до кого нет дела. У нас нет сил, у нас нет здоровья, у нас нет
воли и даже желания жить. Наша техника выходит из строя, а новую делать некому. Без
техники мы не можем ничего, даже передвигаться. Аппирам нечего делить, у них есть все,
даже с избытком, потому что их осталось слишком мало, у них нет только одного - желания
жить. И это - наша единственная ценность и единственная валюта.
– Вы хорошо владеете биоэнергетикой?
– А что нам остается? Мы делим не пищу и не материальные блага, мы рвем друг у друга
энергию. Кто сильнее, тот и богаче. Тебе, должно быть, мерзко это слушать, но мы такие,
какие есть. Людям не понять этого. Они сильная, молодая раса, а мы - глубокие старики.
– А об эрхах ты что-нибудь слышала?
– 53 -
– Да. Говорят, когда-то эрхи помогали нам, но потом поняли, что это безнадежно, и
оставили нас. И они правы. Потому что мы - прорва. Мы бездонная яма, на которую не
напасешься никакой энергии. Если Создатель от нас отвернулся, то и эрхи не помогут.
Это говорила прекрасная, здоровая и сильная женщина. Правда, с расшатанной
нервной системой, но совсем не похожая на безвольное существо.
– Ты все-таки не аппир, - сказал Ричард, - даже странно, что ты говоришь от их лица.
– У меня к ним противоречивые чувства. Я жалею их страшно, я вижу их
беспомощность, их уродство, их болезни... но они мне отвратительны. Их лица, их пустые
глаза, их прикосновения... Они меня создали, я для них вещь, которая принадлежит самому
сильному, таких немного, и они передают меня из рук в руки...
Звездная карта раздражала своим мерцанием. Ричард погасил экран. Потом достал
фотографию, сделанную с фрески, и показал Зеле.
– Это не я, - грустно улыбнулась она, - это Анзанта. Богиня любви и красоты. Меня
сделали по ее подобию.
Вот так все просто объяснялось.
– Кого ты испугалась на карнавале?
– Это был Конс. Мой хозяин. Он нашел меня здесь.
– Каким образом? Ни одного звездолета за три недели не прибывало.
– Наши звездолеты давно не летают. Да они ему и не нужны. Он телепортирует.
– Что? Через полгалактики?
– Он очень сильный.
– Подожди, я не пойму. Твой Конс - аппир?
– Среди аппиров тоже есть феномены. Их называют Прыгунами. Они сильнее людей,
даже сильнее тебя, Ричард. Но их всего пятеро. И почти все когда-то были моими хозяевами.
Ему все больше хотелось закрыть руками уши. Кто-то взял и разбил на куски его мечту,
его прекрасную богиню на древней фреске, которую, что бы там ни говорили, нашел именно
он. Мир заметно потускнел от этого. В нем не осталось чуда. Не осталось прекрасной сказки,
не осталось тайны. А были какие-то похотливые и избалованные своей техникой уроды, и
было существо, которое они синтезировали себе для забавы, прекрасное, но залюбленное
настолько, что впадает в шок при одной мысли об этом.
– Ты так нужна этому Консу?
– Я его. Я не сомневалась, что он когда-нибудь найдет меня.
Зела вдруг как будто сломалась. До этого она держалась вполне достойно, отвечала
разумно и смотрела прямо, но теперь вдруг закрыла лицо руками и отчаянно заговорила:
– Я не хочу! Я больше не хочу этого! Я хочу жить с людьми!
– Тебя никто не прогоняет.
– Он заберет меня, когда захочет. В любую минуту!
– Не думаю.
– Он все может.
– Не Господь-бог же он. Для такого прыжка, да еще с двойной массой, нужно готовиться.
Это не пять минут.
Ричард вполне отдавал себе отчет, что их разговор записывается и, возможно, уже собрал