Бета Малого Льва
Шрифт:
– Я-то твои прекрасно понимаю, - усмехнулся он.
И снял пиджак.
Все было не так. Потому что он все равно должен был уйти потом, и ничем его было не
удержать. Потому что он торопился. Потому что его мысли были на стоянке, где ждала его
эта медуза, нагло влезшая в его жизнь. И потому что это было в последний раз. Алина
чувствовала, что никогда ему этого не простит: этой неприкрытой спешки, этого узкого
дивана в гостиной, рядом с грязным столом с
этого яркого беспощадного света.
Она потянулась к выключателю и погасила лампу, чтобы не видеть всего этого. Дом
погрузился не только в тишину, но и во тьму. Он умер. А вместе с ним и она сама.
Какое-то глубинное плотское чувство возникало в ней, но тут же гасло от обиды. Ничего
у нее не получалось. Ричард в последний раз вздрогнул и опустошенно замер, тоже получив
не самое большое удовольствие в жизни. Больше она ему ничего не сказала. Ни когда он
вышел из ванной, ни когда одевался, ни когда хлопнул дверью. Так и лежала на узком
диванчике, глядя в темный потолок и глотая слезы. И только глупая песенка вертелась в
голове.
«И ты умчишься поутру в карете,
Но боль мою разлукой не остудишь,
И я умру так просто, на рассвете,
Лишь потому, что ты меня не любишь...»
*****************************************
*******************30
Ричард выбежал на стоянку. Его модуль стоял в одиночестве. Зелы нигде не было.
Предчувствие было самое скверное. Он уже понял, что те полчаса, что отняла у него Алина,
обойдутся ему дорого, огляделся еще раз и плюнул с досады. Одна не хочет понять, другая не
может подождать... хотя чего там ждать, когда уже и свет погас.
Вокруг лежала предрассветная тишина и роса на траве. Мирно трещали сверчки. В
такую ночь хорошо было купаться, плыть на спине, раскинув руки, и смотреть на звезды.
Когда-то он это любил. Когда был молод, когда можно было все, и все было по силам, когда
не проступал озноб от взгляда на звездное небо, и оно не было еще ненавистным. Теперь
космос - для других. И ночные озера - для других. Для его сына и таких, как он. И любовь
для них же.
А от него требуется только послужить заслонкой, мощной и бесчувственной. И он это
сделает, помощники ему не нужны, лишь бы только ему не мешали! Но все получалось как
нарочно: обиженный Ольгерд исчезает из дома, влюбленная Ингерда улетает с Ясоном, он
уходит на минуту, чтобы проститься с Алиной, а та закатывает истерики, тоже по-своему
права...
– Зела!
– крикнул он в последний раз и запрыгнул в модуль.
В доме горел свет, как раз в комнате Зелы. Она
держа на коленях голову мертвого Рекса, рядом валялся оплавленный и скрюченный Мотя.
Ричард замер в дверях, не веря своим глазам.
– Что тут произошло?!
Она вздрогнула и подняла на него безумные глаза. Только что, час назад и весь этот вечер
они были прекрасными, умными, грустными, проницательными и нежными, в общем,
– 79 -
самыми чудесными глазами, какие могут быть у женщины. Сейчас они стали просто
безумны. Ни проницательности в них не осталось, ни тайны. Только ужас. Он опоздал. Будь
он проклят, но он опоздал!
– Зела, с тобой все в порядке?
Она молча смотрела на него, и сведенные челюсти не давали ей сказать ни слова. Платье
было разорвано пополам, и на плечах и шее видны были какие-то синие пятна. Ричард
опустился рядом с ней на колени, заглянул ей в лицо.
– Зела, ты слышишь меня?
Она молча кивнула на Рекса. Он не был убит, но как бы обескровлен. В собаке не
осталось ни капли энергии, и жить ей было незачем. Рекс уже не дышал. Ричард осторожно
отодвинул его.
– Это был он?
Она молча смотрела на него ужасными глазами, не в силах ничего проговорить.
Произошло что-то до такой степени мерзкое, что слова застревали в горле. Он мог это
понять. Он не мог понять, почему он опоздал. Не хотел обидеть именинницу. Не хотел. Но в
итоге он не просто ее обидел, он ее растоптал. В буквальном смысле, как петух курицу.
– Что это у тебя?
Он осторожно сдвинул обрывки ткани и прикоснулся к ее горячей коже с маслянистыми
синими пятнами. Зела вздрогнула, взглянула на свое плечо, ужаснулась, словно увидела
следы проказы, и бросилась из комнаты. Она успела закрыться в ванной. Оттуда вместе с
шумом льющейся воды доносились ее истерические визги вперемежку с рыданиями. Она
была не в себе и неизвестно, что могла с собой сотворить.
Ричард пробовал стучать и заставить ее открыть. Это было бесполезно. Робот вышел из
строя. Пришлось вышибать дверь плечом. Он сам был в тихой ярости, поэтому атака удалась
сразу. Зела, стоявшая под струей воды, завизжала еще громче, как будто к ней вломилась
толпа насильников. Она вся была мокрая и склизкая от мыльной пены. Ричард схватил ее в
охапку и, когда вытаскивал из ванной, сам попал по душ. Зела вырывалась, пока он не
рявкнул не своим голосом:
– Тихо! Молчать! Прекрати истерику сейчас же!
Она задохнулась на полувскрике и смолкла в растерянности.