Бета Малого Льва
Шрифт:
Зела села, обняв колени, она смотрела на него, и даже в темноте было ясно, что глаза у
нее грустные.
– Я думала, Леций тебе сказал.
– Леций?
– Неужели я ошибаюсь?
– Зела покачала головой, - не может быть.
– Кто такой Леций?
– Он оставил меня там. Сначала я ничего не понимала, потом подумала, что он это
сделал нарочно и предупредил вас, раз вы летите мимо. Он давно говорил, что мне надо
жить с вами. Но если нет, то я просто
– Постой, значит, вы все-таки знали о землянах?
– Ольгерд, - она вздохнула, - ты же не комиссия, не мучь меня вопросами! Да, я знала о
Земле и о землянах. Но это никого, кроме меня, не касается.
– Ладно. Только скажи, почему ты так долго меня боялась? Я что, страшный, злой и
агрессивный?
– Не тебя, - сказала она, - себя. Но теперь ты все обо мне знаешь, и это не мешает тебе
дружить со мной.
– Дружить?
– Разве нет?
– А что, любить тебя воспрещается?
– Нет, капитан, - она покачала головой, - любить меня нельзя, я думала, ты это
понимаешь.
– Не понимаю. Почему?
– Потому что это опасно.
– Знаешь, мне как-то не хочется думать об опасности.
– Тебе придется с этим смириться, Ольгерд. Конс сильнее тебя. И он никому меня не
уступит...
– Зела вздохнула и встала, - вот видишь, я принесла за собой в ваш мир наши
звериные законы. Но я не хочу твоей гибели. Это было бы ужасно. Ты так молод и
прекрасен, ты должен жить долго и счастливо, и быть любимым. И для этого не обязательно
нужна я. У вас много красивых женщин, которые и умней меня, и достойней, и за которыми
не гоняются рассвирепевшие любовники.
Ольгерд поднялся. Взял ее за плечи и, не чувствуя сопротивления, поцеловал в губы.
Если б она вырывалась, он бы все равно ее поцеловал. Но она ему ответила. Он просто
растаял от нежности, которая была в ее губах и в ее руках, колечком замкнувшихся на его
шее. Он не поверил, что так бывает.
И правильно сделал.
– Ты не так понял, - сказала она потом печально.
У него кружилась голова, перед глазами стали пробегать какие-то картины: этот самый
берег, дождь, холодные капли по воспаленно горячей коже, сосновые иголки под коленями,
ее лицо со следами слез, ее крепкие объятья, ее губы, ее горячая плоть...
– Я не люблю тебя, Ольгерд. Я умру за тебя, но я не могу тебя любить. Давай будем
друзьями. Кажется, у людей это принято?
Виденье исчезло, как стертое тряпкой с пыльного зеркала.
– 69 -
– Я тебе не верю.
– Мне тут никто не верит, - вздохнула Зела, - знаешь, я лгала бы с блеском, так, как надо,
чтобы
у меня было хоть немножко сил.
– Я подожду, - усмехнулся Ольгерд.
– Чего?
– Когда ты меня полюбишь. Или когда у тебя появятся силы мне солгать.
Они вернулись домой, на цыпочках поднялись по лестнице. Там, в темноте, в проеме
между двумя дверьми, Ольгерд поцеловал ее еще раз. Зела ласково, но торопливо ответила
ему и прошмыгнула к себе. В руках осталось тепло от нее.
Ольгерд повернулся, чтобы пойти в свою комнату, и неожиданно оказался в конусе света.
В дверях своей спальни стоял отец.
– Что все это значит?
Голос был строгий. Капитану со стажем показалось, что он четырнадцатилетний
мальчик, тайком возвращающийся со свидания с Алиной, нацеловавшись с ней до синяков.
Словно двадцать лет назад, он замер перед отцом, подбирая оправдания, и вдруг сообразил,
что это глупо.
– Зайди ко мне, - Ричард приоткрыл дверь пошире.
Ольгерд зашел, щурясь, хотя свет был неяркий. Чувство вины почему-то не испарялось.
Отец прикрыл за собой дверь. Он был в джинсах и домашней рубашке в клетку и не спал,
видимо, давно, постель, во всяком случае, была не разобрана. Рекс сидел под столом и
обиженно поглядывал на Ольгерда желтым глазом.
– Где вы были?
– На озере.
– Ну, знаешь...
– Па, я не обязан перед тобой отчитываться.
– Хорошо, - неожиданно сказал отец, - тогда я перед тобой отчитаюсь, - он присел на
край кровати и устало уперся локтями в колени, его руки жестко вцепились одна в другую, -
так вот: я с минуты на минуту жду визита этого Конса. Это может случиться через месяц, а
может - прямо сейчас. Я даже не ложился, что толку... Так вот, когда он придет за ней, рядом
должен быть я. Я, а не ты. Неужели не понятно?
– Па, ты тоже не всесильный.
– Разумеется. Я не знаю, что от меня останется после его визита, может быть, мокрое
место. Считай, что на меня выпал жребий, мне не повезло. Мне, а не тебе. У меня есть шанс
с ним договориться, да и сил у меня побольше. А если это будешь ты, да еще со своей
любовью... От вас обоих ничего не останется. Подумай хоть о ней, если у самого нет
инстинкта самосохранения.
– Ты меня ставишь в идиотское положение.
– Ты меня тоже. Я тебя предупреждал, чтобы ты выбросил ее из головы. Не слушаешь.
Тебе плевать, кто она, с кем она была, зачем она здесь, что о тебе думает на самом деле... Это