Бета Малого Льва
Шрифт:
твое право. Но так подставляться я тебе не позволю, понятно? Я еще твой отец.
– Интересно, каким образом?
– Для начала я ей просто запрещу удаляться от меня дальше десяти метров. Надо будет -
будет спать в моей комнате.
– В твоей постели?
– усмехнулся Ольгерд.
– Лишь бы не в твоей, - жестко ответил Ричард.
Выслушивать такие вещи было невыносимо.
– Па, это моя женщина, неужели ты этого еще не понял?
– Речь совсем не
– Да? А мне почему-то кажется, что об этом.
– Я тебе не соперник, неужели ты этого еще не понял?
– Не зарекайся. Когда-то ты и Алину терпеть не мог.
– Слава богу!
– отец посмотрел на него насмешливо, - высказал! Пять лет молчал,
наконец решился!
– 70 -
– Да, решился. И еще скажу по такому поводу. Я прекрасно знаю, что через мои чувства
ты не раздумывая переступишь. Ты это умеешь. Поэтому хочу предупредить: лучше не мешай
нам. Эта женщина для меня. Я это знаю. А кое-что я знаю лучше тебя.
Ольгерд сказал это и как будто разрядился. Ему стало легче. А отец все смотрел на него и
ничего не отвечал. И, когда у Ольгерда уже появилось недоумение, он вдруг сказал:
– Что-то я проголодался. Не пойти ли нам на кухню?
**************************************
**************************27
У Ингерды сгорел пирог, но она не расстроилась. Включила вытяжку и позвала Мотю.
– Пеки сам. Я полное ничтожество!
К шести часам вернулся с работы отец. Зела шла за ним. Последние несколько дней он
все время брал ее с собой и делал вид, что его это утомляет. На самом деле общество такой
прелестной женщины утомить не могло, Ингерда такого даже представить не могла. Правда,
круги под глазами у него были настоящие.
– У нас что, пожар?
– Нет, па. Неудачный эксперимент на кухне.
– Неужели Ол решил заняться готовкой?
– Ол? Он с утра куда-то смылся. Это мое достижение.
– Ты прелесть.
Отец поцеловал ее в висок и поднялся к себе.
– Сегодня был сеанс дальней связи в Гунтриваалем, - отчиталась Зела, - он не такой
нудный как Кеттервааль, но слишком непонятливый. Хочет встретиться с Ричардом лично и
говорить с глазу на глаз. Такой зеленый, а волосы почему-то оранжевые.
– Ты скоро станешь секретаршей, - засмеялась Ингерда.
– В Институте интересно. Столько инопланетян, некоторые такие забавные...
– А некоторые очень даже хорошенькие, - Ингерда посмотрела на Зелу и поцеловала ее в
щеку, - так бы и съела тебя! Послушай, зачем тебе такие длинные волосы?
– Как это?
– Они же тебе только мешают. У нас волосы до колен не носят. Хочешь, я тебе отрежу
под
до плеч?
– Нет, - смутилась Зела, - лучше под лопатками.
– Идем!
– Разве мы не улетаем к Алине?
– Мы успеем. Это быстро. Знаешь, какая я шустрая?
– А у тебя не выйдет со мной, как с пирогом?
В своей комнате Ингерда посадила гостью на табуретку перед зеркалом и достала из
трюмо ножницы.
– Не жалко?
– спросила она напоследок.
– Нет, - равнодушно сказала Зела.
Обрезки волос Мотя засосал в утилизатор. Оставшиеся волосы облегченно распушились.
Ингерда осталась довольна своей работой.
– Потрясающе, - сказала она, - Ричард рухнет.
– Ты славная девочка...
– вздохнула Зела и взглядом из зеркала добавила, - только не
понимаешь ничего.
На самом деле Ингерда понимала больше, чем нужно. История была самая банальная.
Зела любила Ричарда, черт его знает за что, но у нее на лице это было написано. Ричард же
просто не хотел с ней связываться. Она это прекрасно понимала и даже выдумала какого-то
Конса, которого никто не видел, чтобы только оставаться рядом с ним. Этот прием был чисто
женский и надежный, назывался «защити меня», но пока не сработал.
– 71 -
Ингерда видела, что Зела сохнет от любви, и хотела ей помочь, тем более что
самоуверенной Алине полезно было бы получить контрастный душ.
– Я дам тебе самое красивое вечернее платье. Сейчас приняты декольте и вырезы до
пояса, и вообще как можно больше открытого тела. Являться на вечерний прием
закупоренной как бутылка - это признак дурного тона. А твое тело вообще грех закупоривать.
– Мне нельзя быть слишком красивой, - сказала Зела.
– Это еще почему?
– Во-первых, день рождения не у меня.
– Только за Алину не переживай, она всегда царица бала!
– А во-вторых, я бы не хотела никого дразнить. Я знаю, что мое тело красиво, меня такой
сделали. Из-за этого тела было достаточно конфликтов там. Я не хочу вносить раздор и здесь.
Это говорила очень усталая женщина. Уставшая от чужой любви, от чужой похоти, от
чудовищных торгов за себя и от своей зависимости. Пожалуй, ей действительно приятнее
было быть серой мышкой, чтоб хотя бы отдохнуть от подобного внимания к своей особе.
– Я вообще не хотела бы туда идти. Алине будет неприятно меня видеть.
– Ну, уж нет, - сказала Ингерда, - пойдешь как миленькая. Отец возьмет тебя за шкирку и