Бета Малого Льва
Шрифт:
Ему показалось, что сейчас она готова ответить на что угодно.
– Ты эрх?
– спросил он без всяких предисловий.
– Я?
– Зела искренне удивилась, - с чего ты взял?
– Не важно.
– Я не эрх, Ольгерд. Я аппир. И уже все вам рассказала.
– Но ты подчиняешься эрхам?
– Я никому не подчиняюсь.
– А Маррот? Ты знаешь, кто такая Маррот?
– Нет.
– Почему же она утверждает, что может указывать тебе, кого тебе любить?
Зела даже
– Ол, я не понимаю, о чем ты говоришь?
– сказала она, набрасывая на плечи ветровку, -
ни о какой Маррот я не слышала никогда в жизни... Пойдем домой, а то простынешь...
– И кто такой Лаокоон ты тоже не знаешь?
– Нет. Я с ним не знакома.
– И, тем не менее, он ищет тебя здесь, в нашем доме.
– Меня?
– А кого же?
– Откуда я знаю? Это же ваш дом. Может быть, тебя? Или Ингерду?
– Мы были дома.
Ольгерд вдруг запнулся. Зела посмотрела на него и сказала то, о чем он сам уже подумал.
– Значит, Ричарда.
– 117 -
*****************************************
****************************45
– Ты-то мне и нужна, - сказал Антонио, поднимаясь из-за стола, - как себя чувствует наша
пациентка?
– Прекрасно, - ответила Флоренсия.
У Антонио Росси были синие круги вокруг глаз, и даже его благополучная полнота куда-
то спала.
– Я скоро свихнусь с этими аппирами, - вздохнул он, - Фло, мне нужно знать твое
мнение.
Флоренсия пришла к нему сама. Потому что ей тоже было как-то тревожно после
вчерашнего визита инопланетной гостьи. Ничего конкретного она сказать не могла, тревога
была на уровне ее женской интуиции.
У Антонио в кабинете были глубокие мягкие кресла, идеально убранный рабочий стол и
сверкающий черной полировкой стол для совещаний, он любил порядок и комфорт, сам
напоминая с виду уютного домашнего кота.
– Что произошло вчера?
– спросил он деловито.
– В общем-то, обычный медосмотр.
– В каком она состоянии?
– Я бы сказала, что у нее идет расслабление после длительного стресса.
– Значит, причина стресса исчезла?
– Нет. Я поняла, что нет.
– Почему?
– По глазам. Это глубоко несчастная женщина. Вот что я могу тебе сказать.
– С чего бы, да?
– усмехнулся Росси, включая один за другим все экраны, - она меня
совсем запутала, эта дамочка. Я был уверен, что охота идет на Ричарда. Посмотри сюда -
мышеловка захлопнулась... В номере мы не стали ставить камеры, но тут и так все ясно, они
занимаются любовью, где попало, как мухи...
– Промотай, - сказала Флоренсия, - я не сексопатолог.
– Очень интересно следить
ним. А это - когда он отошел. Как будто две разные женщины. Такое двуличие
подозрительно. Я не сомневался, что ей от него что-то нужно. С первого момента своего
появления здесь она приклеилась к Ричарду Оорлу.
На экране они шли по полосе прибоя, Зела запрыгнула на большой плоский камень,
протянула руки и растрепала ему волосы. Лицо у нее было совершенно счастливое. Потом он
снимал ее с камня, держа на весу, на полусогнутых руках, и медленно, как пушинку, опуская
ее все ниже и ниже, пока ее лицо не приблизилось к его лицу, и ее губы не встретились с его
губами. Флоренсия поняла, что не может на это смотреть. Конечно, она была выше ревности
и выше зависти. Ей просто было больно.
Кадры неумолимо мелькали. У нее с Ричардом все было как-то по-другому, не так ярко,
не так радостно, он не наслаждался ею так изысканно, так неторопливо и так жадно. Да и
сама она была не так прекрасна, как эта маленькая золотоволосая женщина, созданная
именно для того, чтобы ею наслаждались.
Лицо у Зелы действительно менялось, когда Ричард отходил. На нем появлялись
усталость и разочарование. Никакого праздника, никакой радости. Тоска и пустота. И это
было ее настоящее лицо.
– Тони, ты препарируешь бедную девочку как лягушку!
– не выдержала Флоренсия, -
никому не дано залезть другому в душу.
– Да, - сказал он хмуро, - препарирую. И буду препарировать. Пока она не скажет нам
сама, что ей здесь нужно.
– А если ничего?
– Ничего?.. Посмотри сюда.
– 118 -
Флоренсия увидела кухню в доме Ричарда и Зелу, на этот раз с его сыном. Они
целовались у раскрытого окна, за которым хлестал дождь.
– Любвеобильная дамочка, не правда ли?
– усмехнулся Антонио, - только на этот раз в
мышеловке Ольгерд.
– После того, как ты развелся с Эльгой, ты стал неисправимым циником.
– Обрати внимание, - все так же невозмутимо продолжал Антонио, - всё то же самое. Это
она с ним. А это - без него. Как будто ее кто-то включает и выключает. . Я не сомневался, что
все дело в Ричарде, он, знаешь ли, экземпляр... Но когда она так запросто переключилась на
его сына, я впал в задумчивость.
– По-твоему, дело в Ольгерде?
– Нет. Дело в том, что ей все равно, кто. Оба Оорлы.
– Оорлы, - повторила Флоренсия,- древний род, возможно, что речь идет о какой-то их
родовой ценности? Но зачем такой сложный путь? В конце концов, эту вещь можно было