Бета Малого Льва
Шрифт:
просто украсть. Это было бы даже порядочнее, чем вот так притворяться... если их вообще
волнуют нравственные категории.
– Если речь о вещи, то да, - согласился Антонио, - и то, если знать, где она находится и
на что похожа.
– По-твоему, они сами не знают, что ищут?
– Именно. Либо это не вещь, а просто какая-то родовая тайна.
– Постой-постой...
– Флоренсия покачала головой, - мы слишком далеко зашли в своих
предположениях.
– Что?
– недовольно спросил Антонио.
– Я не могу пока сказать. Мне кажется, я что-то такое увидела, что показалось мне
странным. Но мне сейчас трудно сосредоточиться. Перебрось мне эти записи на мой
компьютер, я просмотрю дома еще раз.
– Хорошо. Только смотри быстрее. Мне кажется, что у нас мало времени.
– Тони, она не похожа на хладнокровного исполнителя некоего плана. Это я могу сказать
сразу. Как врач и как женщина.
– Она слишком хороша, чтобы быть просто случайной жертвой. Это я говорю тебе как
мужчина.
«Мы все тут случайные жертвы», - подумала Флоренсия, - «и я, и Ричард, и Ольгерд, и
Конс, и Алина, и она сама».
– Я подумаю, Тони, - сказала она, - и попробую поговорить с ней. Со мной она
откровеннее, чем с вами, мужчинами.
****************************************
*****************************46
Мир после ночной грозы выглядел хмурым и притихшим, как с похмелья. Флоренсия
чувствовала себя старой, мудрой и несчастливой. Она летела домой, рассекая серые облака, и
не могла привести свои чувства в порядок, так они были противоречивы. Мудрая женщина
говорила в ней, что на все это надо смотреть отстранено, сочувствовать, конечно, но только
не себе, а другим. И попытаться понять, что же все-таки происходит. А глупая и обиженная
девчонка просто тупо и занудно спрашивала изнутри: «Почему же меня-то никто никогда так
не любил?! Все только уважали».
Одна сцена из увиденного вызывала у нее особое чувство. Зела стоит на высоком камне,
а он медленно, растягивая удовольствие, любуясь ею, опускает ее к себе на грудь. Надо иметь
очень сильные руки, чтобы так, как ребенка, удерживать ее на весу...
Дома все было по-прежнему: чистота, порядок, гармония. Конс в своей комнате слушал
музыку. «Верди. «Дон Карлос». Ария короля Филиппа», - машинально отметила про себя
Флоренсия. Мощная тоскливая мелодия пришлась ей как раз под настроение.
– Как дела, Конс?
– спросила она обычным бодрым голосом, когда запись кончилась.
– 119 -
– Как обычно, - ответил он.
– Жалоб нет?
– Есть, - усмехнулся он, - темно.
–
– Нет. Трудно есть незнакомую пищу. Но если ее еще и не видишь!
– Скажи мне, что тебе больше нравилось, я приготовлю.
– Какое на тебе платье?
– вдруг спросил он, - красное?
– Зеленое, - ответила она хмуро.
– Странно. Мне показалось, что красное.
– Какая, собственно, разница?
– У тебя плохое настроение, хозяйка?
– С чего ты взял?
– Твое поле как будто все взъерошено. Я правильно выражаюсь? Тебя кто-то обидел?
– Отсутствие зрения не мешает тебе быть проницательным, - сухо сказала она, - я в
скверном настроении. Я живой человек, и со мной это бывает.
На кухне она быстро разогрела котлеты, развела пюре и нарезала зелени, но мысли были
совсем не о том. Она не понимала, почему так близко к сердцу принимает эту историю.
Неужели только из-за Ричарда? Но ведь столько воды утекло! Нет. Дело было в ней самой. У
нее было щемящее чувство, что эта история - про нее.
Если допустить, что никаких коварных планов в этом деле нет, и попробовать
разобраться чисто по-житейски? Антонио такого представить не может. Ему это и в голову не
придет. Это как раз по ее части. Итак: если Зела не преследует никакой тайной цели, что
тогда? Что происходит? Ничего особенного. История стара как мир. Одна женщина - два
мужчины.
Ну что ж, бедная девочка могла и запутаться. Оба хороши. Если ее всегда окружали
уроды, типа Конса, и нормальных мужчин, у которых просто все на месте, она вообще не
видела, они уж точно показались ей богами. Она приходит в себя, открывает глаза и видит
Ольгерда Оорла, звездного капитана, белокурого красавца с ласковыми черными глазами,
своего спасителя. Он так совершенен, что она не смеет о нем даже мечтать. Что тут можно
еще добавить? Первое впечатление обычно очень сильное, оно закладывается, как
программа... Тогда почему появляется Ричард?
Зела еще не знает, что он отец Ольгерда. Он просто заходит и садится на стул. Флоренсия
сама это видела. У него усталый, замотанный вид, он далеко не в лучшей своей форме, у
него совсем не яркая внешность: обычные светло-русые волосы, откинутые назад ото лба,
обычные карие глаза, обычный загар средней полосы, обычное в меру спортивное
телосложение. Ничего выдающегося. Однако она сразу принимает его за хозяина. Мало того,
она этого не скрывает, она это всячески подчеркивает. Что ж, страх - более сильное чувство,