Бета-тест
Шрифт:
Полицейские машины дружно выстроились, перекрывая две полосы в центре проспекта – по одной в каждую сторону. Еще две сделали то же сзади нарушителя.
– Ща уйдет, – выразил Бурелом убеждение.
– Это временная мера, – проговорил Джек, прищурившись. – Пока проспект не перекроют.
– Да не перекроют его, – возразил я. – Это же Кутузовский. Только если со смертельным исходом, а пока что…
Неизвестный гонщик проявил активность: колеса «Мазерати» завизжали на месте, капот чуть выгнулся вперед и вверх, и седан понесся под немыслимым углом в сторону оцепления. Того пока что явно не хватало, чтобы закрыть ему выезд, и игрок мастерски вписался в узкое окно между выставленными машинами. Он снова проехал мимо нас, и, как мне показалось, из его окна я увидел направленный в нашу сторону средний палец.
– Играет, сволочонок, – сказал медведь с восхищением. – Сэвейдить хочет. Зырьте, он ща снова остановится. Вот!
Что такое «сэвейдить», я пока решил не спрашивать. Стоял и смотрел, как «Мазерати» резко тормозит в сотне метров от нас, уже по другую сторону. Разворачивается на нашу половину, снова с заносом, будто отрабатывая маневр.
Полицейские действовали иначе – доезжали до него медленнее, рассредоточиваясь по всему проспекту, тем более что на узком участке уже почти не было посторонних машин.
– Это же боты? – спросил я, следя почти зачарованно. – Как они его обступают, что за тактика? Они учатся?
– Конечно, – произнес Джек. – Версиана анализирует циклические сценарии объектов, начав еще несколько месяцев назад, с самого анонса. Запоминала данные настоящих полицейских, исследовала, выстраивала алгоритмы.
– Записывала все действия, что ли?
– Версиана ничего не записывает. Она лишь поддерживает себя в актуальной форме.
– Откуда ты знаешь? – скосился на Джека медведь.
– Разве это не очевидно? – спокойно произнес Джек. – Записывать такие массивы данных – никаких мощностей не хватит.
Мне это утверждение казалось преждевременным, но в тот момент я быстро обо всем забыл. «Мазерати» брали в клещи, словно готовясь стиснуть ее полицейскими машинами и расплющить в артистичный блин. Самих касаний пока не было, но, казалось, еще чуть-чуть…
Гонщик снова выдрался, набирая скорость и устремляясь в сторону Третьего кольца. Похоже, играть ему надоело.
– Сорок метров – и о нем забудут, – сказал Джек с убеждением.
– Сотка, не меньше, – опроверг Бурелом. – Забьемся?
– Нет.
– Ха-ха!
Спортивный автомобиль собрал уже кучу зрителей – прохожие столпились на тротуарах, с интересом глядя на зрелище и нисколько не пугаясь, что их могут сбить. По обеим сторонам от импровизированной корриды образовались заторы. В полной мере продолжали работать лишь крайние полосы проспекта, но и на них начали наползать полицейские «Ауди». Помимо типовых машин я видел пару внедорожников и даже один «Мерседес» с мигалкой – не абы какой, а «джи-эль-эс» с почти шестилитровым движком. Да уж, загадочным образом Версиана обсчитала поведение полицейских, если к погоне присоединилась машина из сопровождения руководства московского банка. Вот удивился бы ее реальный прототип, который сейчас, вероятно, накатывает километры на другом конце города.
Зато вот вопрос, когда же гонщик сумеет погасить интерес ботов к себе, мне казался весьма интересным. Особенно странно, что у Джека и Бурелома образовалось такое расхождение в прогнозах: сорок метров или сто. Очевидно, расстояние неактивности зависит от скорости движения всех действующих лиц, и тогда… я выбросил из головы навязшие мысли. Никогда не был хорошим математиком, нечего и начинать.
Гонщик почти оторвался метров на шестьдесят, когда из ряда полицейских машин внезапно вырвался тот самый «Мерседес». Он поскрипел крякалкой, и я услышал недовольный голос из матюгальника, прогремевший на весь проспект:
– Ну ты прекратишь или башку тебе прострелить?
– Опа, – бросил медведь.
Мое любопытство усилилось. Похоже, на наших глазах игра могла запустить новый протокол, встраивая его в паттерны полицейского преследования.
Игрок на «Мазерати», похоже, тоже не ожидал такого. Остановился точно на середине, выкрутив колеса до упора, словно собираясь шмыгнуть в ближайшую подворотню. Похоже, убегать по освободившейся дороге он не планировал. Или знал что-то, чего не знали мы.
«Мерседес» подъехал к нему относительно медленно, затем внезапно ускорился и боднул «Мазерати» в правое переднее крыло. Затем до моих ушей донесся звук выстрела, за которым последовал ответный.
Окружающие нас машины возобновили движение с резвостью пойманных на допинге западных олимпийцев. Столпившаяся публика мигом разбежалась.
– Твою мать! – завопил Бурелом. – Лавина! Лавина!!!
– Арбестер, сваливай! – крикнул Джек, хлопая меня по спине и отправляя в сторону торгового моста. – За нами не ходи, потом объясню!
Джек и Бурелом пустились бежать вдоль проспекта в разные стороны. Я в растерянности постоял на месте, пытаясь понять, что именно их так напугало.
Спереди вели беспорядочную стрельбу – как мне показалось, зачинщиком был бот в «Мерседесе». Игрок отстреливался изнутри спорткара, успевая при этом рывками смещать «Мазерати» вдаль, ведя машину почти вслепую. Редкая ситуация, для современной Москвы – так и вовсе нетипичная, хотя все элементы происходящего вроде понятны.
Зато вокруг участников перестрелки пространство вело себя странно – скручивалось и расправлялось раз за разом, словно спятивший архангел утюжил проспект невидимым вантузом. Следом пошли пикселизация и сбои красок. Звуки выстрелов стали глухими, лишенными любого эха, что посреди рядов с домами казалось немыслимым.
Лавина? Программный баг с привязкой к координатам? Похоже, что так. Или не к координатам – к участникам.
Как бы то ни было – мне надо валить отсюда. Раз Джек велел не идти за другими игроками – мне оставалось одно направление. Багратионовский мост, к которому, собственно, Джек меня и отправил.
Я быстро прошел мимо памятника, чье лошадиное пузо уже блистало чистотой, ничем не напоминая о недавнем квесте. Мимо меня двигались версианцы – некоторые спокойно, другие чуть ли не в паническом беге.
Не так часто я встречал людей в панике, однако основные признаки помню – как выглядят невроз, страх, как меняются дыхание, взгляд, фокусировка и многое другое. Но сейчас прохожие вокруг меня выглядели как депрессивные флегматики с невыносимой головной болью, помноженной на жажду активного действия. Примерно так я и представлял себе реальный дурдом, а не киношный. Вроде и видно, что люди не в себе, а с другой стороны, и нормально все – и эта близость с рутиной пугала больше всего.