Бетагемот

Уоттс Питер

— А может, им это не нужно, — говорит Лабин.

— Ты о чем? — Кажется, Хопкинсон угадывает его мысль. — Думаешь, они просто решили тут все дезин­фицировать?

Лабин кивает

Поняв, все умолкают. Зачем тратить дорогую аппарату­ру, выслеживая добычу на территории, возможно, усажен­ной ловушками? Зачем рисковать, когда дешевле и проще хитростью заставить врага отравить собственный колодец?

— Дерьмо, — выдыхает Хопкинсон. — Все равно, что оставлять для муравьев отравленную приманку, чтобы они сами таскали ее королеве...

Александр кивает.

— Вот, значит, это откуда... Бетагемот никак не дол­жен был сюда попасть, и вдруг, словно по волшебству...

— Бета-макс попал к нам из треклятой «Атланти­ды», — рычит Нолан. — Насколько мы знаем, из озера получен только первичный штамм. Против этого — толь­ко слово корпов.

— Да, но ведь и первичный штамм не должен был тут появиться.

— Что, все, кроме меня, забыли, — что и первый штамм выведен корпами? — Нолан обводит собравшихся яростным взглядом белых глаз. — Ради бога, Роуэн сама призналась!

Ее взгляд падает на Кларк — как струя антиматерии. У Лени сжимаются кулаки, уголки губ оттягиваются назад в оскале. Она понимает, что язык ее тела не предлагает разрядки ситуации.

«И хрен с ним», — решает она и делает шаг вперед.

— Ах, так! — шипит Нолан и нападает.

Лабин делает ход. Такой непринужденный — только что он сидел за пультом, а вот Нолан уже валяется на палубе сломанной куклой. В неуловимо кратком проме­жутке Кларк, кажется, видела, как Лабин поднимается с места, заметила движение его локтя к солнечному спле­тению Грейс, а колена — к ее спине. Возможно, она даже что-то услышала: треск, как от сломанной ветки. И те­перь соперница лежит навзничь, неподвижная, только мелко подрагивают пальцы и веки.

Остальные окаменели.

Лабин окидывает стоящих взглядом:

— Мы все под угрозой. Независимо от того, откуда взялся Бета-макс, мы не научимся его лечить без помощи корпов — теперь, когда Бхандери погиб. У корпов есть необходимые специалисты и в других областях.

Нолан под ногами булькает горлом, неуверенно шеве­лит руками — ноги красноречиво неподвижны.

— Например, — продолжает Лабин, — у Грейс сломан третий поясничный позвонок. Без помощи «Атлантиды» она на всю жизнь останется парализованной ниже пояса.

Чен бледнеет:

— Ради бога, Кен!

Шок освобождает Лени от паралича, и она падает на колени рядом с Нолан.

— Не стоит перемещать ее без кокона, — мягко го­ворит Лабин. — Может быть, Дмитрий сумеет его со­орудить.

Это звучит как обычное предложение, но через не­сколько секунд шлюз запускается на выход.

— А вы, друзья,, — тем же ровным тоном продолжает Лабин, — надеюсь, понимаете, что ситуация перемени­лась, и сотрудничество с «Атлантидой» отныне в наших интересах

Все, вероятно, понимают то же, что и Кларк: этот человек, ни секунды не раздумывая, сломал спину своей помощнице ради довода в споре. Лени опускает взгляд на побежденного врага. Глаза у нее открыты, веки вздраги­вают, однако вряд ли Нолан в полном сознании.

«Вот тебе, убийца. Тупая мразь. Что, больно, милочка? Этого еще мало. Надо бы больше!»

Но это наигранная ярость. Кларк вспоминает, как умирала Роуэн и что она чувствовала потом: холодный убийственный гнев, абсолютную, гранитную уверенность, что Грейс поплатится за это жизнью. И вот она лежит, беспомощная, сломанная чужой рукой — а на месте пы­лающий ярости только холодная зола.

«Я бы сама с ней покончила, — размышляет она, — если бы Кен мне не помешал».

Неужели она настолько не верна памяти подруги, если эта мысль так мало ее радует? Или страх, что их нашли, вытеснил неистовство, или это все то же старое оправ­дание — что Лени Кларк, воздав тысячекратно, утратила вкус к мести?

«Пять лет назад меня не волновали смерти милли­онов невинных. А теперь мне не хватает духа наказать одну виновную».

Кому-то, вероятно, это могло бы показаться улучше­нием.

—...Еще неопределенно, — продолжает Лабин, вернув­шись к пульту. — Возможно, пославшие зонд ответствен­ны и за Бета-макс, а возможно, и нет. Если да, они уже сделали свой ход. Если нет, они еще не готовы. Даже если им точно известно наше местоположение — а я в этом сомневаюсь — все равно, либо у них еще не все фигуры на доске, либо есть иные причины выжидать.

Он, не тратя больше взглядов на булькающее позади существо, возвращается к числам на экране. Кларк бес­покойно косится на Нолан, однако намек Лабина про­зрачен и ясен:

Я здесь главный. Принимай как есть.

— Какие причины? — спрашивает она, помолчав.

Лабин пожимает плечами.

— Сколько у нас времени.

— Будет больше, если не сидеть на месте, — Кен складывает руки на груди и скребет себе бока. Под его гидрокостюмом неприятно шевелятся мышцы и сухожи­лия. — Если они узнают, что их засекли, то волей-неволей начнут действовать, и скорее раньше, чем позже. Так что наше дело — выиграть время. Отредактируем память зонда и отпустим его, устроив мелкую поломку, которая объяснит задержку. Окрестности озера обыщем на предмет «жучков», сеть обрежем как минимум в полукилометре от «Атлантиды» и нашего трейлерного парка. Лэйн прав: вряд ли эти мины установил зонд, но, если все же он, детонатор расположен в пределах действия акустической системы.

— Хорошо.

Хопкинсон с заметным трудом отводит взгляд от пав­шей подруги.

— Итак... мы замиряемся с «Атлантидой», обрабаты­ваем зонд и прочесываем округу в поисках других пако­стей. Что дальше?

— Дальше я возвращаюсь, — говорит ей Лабин.

— Куда, на озеро?

Лабин слабо улыбается.

— В Северную Америку.

Хопкинсон удивленно присвистывает.

— Ну, наверно, если кто и сумеет с ними разо­браться...

«Разобраться с кем?» — думает Кларк. Вслух этого вопроса не задает никто. С кем — это со всеми, кто остался там. Они. Они делают все, чтобы нас уничто­жить. Они шпионят за Срединно-Атлантическим хребтом, высматривают своими близорукими глазами координаты для торпедного залпа.