Бетагемот

Уоттс Питер

КРЕЩЕНИЕ

Роуэн распахивает люк, не дожидаясь, пока шлюз очи­стится. Морская вода бьется о щиколотки рифтерши.

Кларк сбрасывает ласты и шагает в люк. Костюм оставляет и выглядит обычной тенью, только расстегну­ла капан на лице. Роуэн отступает в сторону, освобождая ей проход. Кларк надежно пристегивает ласты на спину и осматривает спартанскую обстановку помещения. Ска­фандров не видно. Раньше здесь одна из переборок была увешана подводным снаряжением.

— Скольких

вы потеряли? — тихо спрашивает она.

— Еще не знаем. Больше, чем их здесь было.

«Мелочь, — отмечает про себя Кларк. — Для нас обе­их. Впрочем, война только началась».

— Я правда не знаю, — говорит Роуэн.

Здесь, в недалекой от вакуума сухопутной атмосфере, ясновидение не работает.

— Мне не доверяли. И сейчас не доверяют.

Роуэн показывает глазами на огонек у стыка потол­ка с переборкой: микроскопический объектив. Всего не­сколько дней назад, когда корпы еще ничего не затевали, рифтеры сами бы следили через них за событиями. Теперь наблюдение ведут люди Роуэн. Она уставилась на риф- тершу со странной остротой — Кларк прежде не заме­чала за ней таких взглядов. До нее не сразу доходит, что изменилось: впервые на памяти Кларк у Роуэн темные глаза. Должно быть, отключила подачу информации на линзы, и взгляд не отвлекается на комментарии. В глазах у нее лишь она сама.

Ошейник с поводком и то не были бы так красно­речивы.

— Пошли, — говорит Роуэн, — они в лаборатории.

Кларк выходит из шлюза вслед за ней. Сворачивает

направо в залитый розовым светом коридор. Аварийное освещение, отмечает она: ее линзы превращают его в дурацкую подсветку детской комнаты. А для глаз Роуэн это темная труба, залитая кровавым светом, кишка чу­довища-людоеда.

На пересечении она сворачивают налево, перешаги­вают разметку опускной переборки.

— Так в чем подвох? — спрашивает она.

Корпы не откажутся от единственного имеющегося у них рычага, не привязав к нему несколько веревочек.

Роуэн не оглядывается.

— Мне не сказали.

Еще один поворот. Они минуют люк аварийного при­чала, вделанный в наружную переборку: стена с этой стороны изуродована нагромождениями проводов и таб­ло. Кларк задумывается, не «Бомбиль» ли стоит на той стороне — но нет, не тот отсек.

Роуэн вдруг останавливается, поворачивается к ней.

— Лени, если что-то...

Что-то пинает «Атлантиду» в бок. Где-то за их спинами с грохотом сталкиваются массы металла.

Розовый свет мигает.

— Чт...

Еще один пинок, уже сильнее. Палуба подпрыгивает. Второй раз услышав металлический грохот, Кларк узнает его: упали аварийные переборки.

Свет гаснет.

— Пат, какого хера вы...

— Не мы, — голос Роуэн дрожит в темноте. До нее не больше метра: смутный силуэт, темно-серый на черном.

«Никакой паники, — отмечает Кларк. — Ни криков, ни беготни по коридорам, ни переговоров...»

Так тихо — почти мирно.

— Они нас отрезали, — говорит Роуэн. Края силуэта стали резче, деталей по-прежнему не видно, но очерта­ния проявились. Проявляются и отблески на переборке. Кларк ищет глазами источник света и обнаруживает со­звездие

бледных мигающих точек в нескольких метрах позади. На люке.

— Ты меня слышишь? Лени? — Напряжение в голо­се Роуэн беспокоит Кларк. Корп подается к ней: — Ты здесь?

— Здесь, здесь.

Протянув руку. Кларк легонько касается ее плеча. Призрачный силуэт Роуэн вздрагивает от прикосновения.

— Ты... вы...

— Не знаю, Пат. Я тоже такого не ожидала.

— Нас отрезали. Слышала: переборка упала? Нас за­перли! Ублюдки. Замуровали спереди и сзади. По обе стороны — вода. Мы в ловушке.

— Однако этот отсек не залили, — замечает Кларк.

— Они нас хотят задержать, а не убить.

— Я бы за это не поручилась, — произносит перебор­ка. Слепая в темноте, Роуэн подскакивает.

— Собственно говоря, — продолжает переборка, — корпа мы намерены как раз убить.

Голос пронзительно вибрирует, искажается, проходя сначала через вокодер, а потом сквозь микрофон, при­лепленный к переборке. Кларк вдруг огорчается, что ее голос для Алике звучит так же неприятно.

Этого голоса она не узнает. Женщина...

— Грейс?

— Ни хрена бы они тебе не дали, Лени. Ни хрена у них и нет. Хотели взять заложницу, и ты простодушно полезла в ловушку. Но мы за своими присматриваем. Даже за тобой.

— Что за фигню ты несешь? Откуда тебе знать?

— Откуда? — переборка вибрирует, как большая арфа. — Не ты ли нас научила «настраиваться»? Наст­ройка работает, милашка, офигительно работает, и мы прочли всю эту банду, собравшуюся в их медлаборатории. Можешь мне поверить, там все буквально залито виной. Кстати, на твоем месте я бы запечатала клапан. Сейчас будем тебя спасать.

— Грейс, постой! Еще секунду!

Кларк оборачивается к Роуэн.

— Пат?

Роуэн не качает головой. Роуэн не возмущается. Роуэн не делает ничего, что должен делать невинный — да хоть бы и виновный — человек под угрозой смерти.

— Пат, ты... черт, только не говори, что ты...

— Конечно, нет, Лени. Но в этом есть смысл. Нас обеих обвели вокруг пальца.

Что-то звонко бьет по обшивке.

— Стойте! — Кларк обводит взглядом потолок и сте­ны, не зная, как дотянуться до невидимой противни­цы. — Пат здесь ни при чем!

— Ага, слышала. — Булькающий металлический звук, вероятно, означает смешок. — Она, мать ее, председатель совета директоров, и ничего не знает. Ну да, верю.

— Ну, так настройся на нее! Проверь сама.

— Беда в том, Лен, что мы, новички, не очень хо­рошо умеем настраиваться на одиночек. Одиночки дают слишком слабый сигнал, по нему мало что разберешь. Попрощайся с тетей, Патти.

— Прощай, — шепчет Пат. По ту сторону переборки воет дрель.

— Чтоб ты провалилась, Нолан, убирайся, или, клянусь, я тебя сама убью. Слышишь меня ? Пат не знала! Она так же беспомощна, как...

Она не успевает договорить «как я», потому что в ко­ридоре возникает новый источник света, одинокая алая точка. Она ослепительно — даже для адаптированного зрения Кларк — вспыхивает и тут же гаснет.