Бетанкур
Шрифт:
На территории обширного поместья Сото-де-Рома, принадлежавшего королевскому фавориту, необходимо было провести гидравлические работы по укреплению берега реки Хениль. Бетанкур поручил ответственное задание одному из своих лучших учеников — Рафаэлю Баусе. Чтобы избежать будущих наводнений и обезопасить территорию усадьбы, Бауса выполнил земляные работы, построил мост через реку и был крайне удивлён, узнав, что управляющий имением написал Годою письмо, где обвинил его в завышении сметы строительных работ. Ведь смета расходов на укрепление береговой линии была составлена задолго до начала работ.
Бетанкур встал на сторону своего ученика, что привело в неописуемую
Мануэль Годой, или Мануэлито (так ласково его называл король), передал работы в усадьбе Сото-де-Рома военным инженерам, с большим недоверием относившимся к выпускникам Мадридской школы дорог, каналов и портов.
История со скандалом плохо повлияла на репутацию всего Корпуса инженеров путей сообщения, а о выпускниках Мадридской школы дорог, каналов и портов при королевском дворе заговорили с явным пренебрежением.
«Дон Августин де Бетанкур и дон Мануэль Годой были диаметрально противоположными идиосинкразиями,— писал в своей книге Себастьян Падрон Акоста, — Бетанкур, сдержанный, бесхитростный, чуждый мошенничеству, увлечённый только наукой; Годой, напротив, интриган и сладострастник, предатель не только своего короля, но и родины, заботящийся исключительно о собственном преуспевании и эфемерной славе, поэтому они должны были столкнуться между собой».
В 1835 году граф Торено сообщил в своих записках о Мануэле Годое следующее: «Столь скоро протежировал он людей учёных и уважаемых, сколь унижал их». И это была чистая правда. Однако свободный дух Бетанкура никогда не позволял всесильному временщику унижать себя. Бетанкур вращался в высоких аристократических кругах и знал себе цену. По словам исследователя науки и техники Дмитрия Никольского, «он был близок с Карлосом Хосе Гутьерресом де лос Риос-и-Сармьенто, графом де Фернан Нуньесом и герцогом де Монтельяно, сыном знаменитого испанского дипломата, оказавшего неоценимую поддержку молодому учёному в годы его учебы во Франции. Дружил с французского периода с молодым Франсиско де Валенсия-и-Аранда, графом де Кае а Валенсия. Но особо тесная, интимная дружба связывала его с одним из первых грандов королевства, доном Педро Алькантара де Толедо-и-Сальм-Сальм, носящим титул герцога Инфантадо,— аристократом, входившим в число двенадцати самых знатных вельмож, ведших свой род от вестготских королей, имеющих привилегии надеть шляпу раньше, чем ответить королю, и говорить друг другу ты».
Герцог Инфантадо в то время был приближённым наследного принца Фернандо, будущего короля Испании Фернандо VII (1814—1823), и разделял с ним кровную ненависть к Годою, любовнику его матери. Так что Бетанкур был в самом центре дворцовых интриг и легко мог оказаться не только в тюремном застенке, но и на эшафоте.
Одна из причин, по которой Бетанкур покинул Испанию, — это конфликт с Годоем. Через четырнадцать лет после смерти Бетанкура, в 1838 году, уже в эмиграции во Франции, Мануэль Годой в своих воспоминаниях напишет, что Августин де Бетанкур был «прославленным инженером»,сделавшим очень много полезного для своей родины.
РУССКИЙ ПОСЛАННИК
В 1804 году у Бетанкура родился сын, названный Альфонсо,
В 1805 году Бетанкур снова встретился с русским посланником Иваном Матвеевичем Муравьевым-Апостолом, и тот повторил ему сделанное ещё несколько лет назад предложение графа Румянцева о получении высокой должности в Санкт-Петербурге. Бетанкур снова отказался от заманчивой возможности на очень выгодных условиях поехать в Россию. Втайне он ещё надеялся, что сможет уехать на Кубу и там, подальше от королевского двора, переждать какое-то время, пока в Испании кончится смута.
БОЛЬШИЕ АНТИЛЬСКИЕ ОСТРОВА
В письмах от кубинского сахарного промышленника Франсиско де Аранго-и-Парреньо (с ним Бетанкур находился в переписке несколько лет) он постоянно получал приглашения приехать на Антильские острова. Ещё в конце XVIII века по распоряжению Бетанкура из Кадиса в Гавану была отправлена паровая машина, предназначенная для перемалывания сахарного тростника. В это время в Вест-Индии с паровыми двигателями Джеймса Уатта никто ещё знаком не был. На сахарных заводах использовали только рабский труд и силу животных. Рабы на Кубе появились в ходе Семилетней войны, которую Уинстон Черчилль в своей классификации войн отнёс к «Первой мировой».
В 1762 году Гавану захватили англичане. И хотя английский гарнизон продержался всего одиннадцать месяцев, этого оказалось достаточно, чтобы остров начал жить по новым правилам. За это время из Африки было привезено большое количество рабов, увеличилась добыча и переработка сахара, товарооборот продуктов из сахарного тростника вырос в несколько раз. Кубинские промышленники, оторванные от метрополии, не только не разорились, а, наоборот, увеличили свои капиталы, так как Англия ввела режим свободной торговли.
По окончании Семилетней войны, согласно мирному договору, остров был возвращен испанской короне, но теперь она была вынуждена смягчить прежний жёсткий экономический режим на Кубе. Скотоводы и плантаторы получили большие привилегии по ведению внешней торговли.
После окончания Войны за независимость в США торговые отношения между Гаваной и Америкой многократно увеличились. При этом чем хуже складывались отношения между Великобританией и Испанией, тем интенсивнее развивалась торговля между Кубой и США. С 1793 по 1795 год испанцы полностью легализовали торговлю с США, что не могло не привести к резкому спросу на кубинский сахар, производство которого не поспевало за потребностями быстро растущего американского рынка. Кубинцы чувствовали, что им срочно нужно переоборудовать производство новейшими образцами науки и техники, хорошо зарекомендовавшими себя в Англии.
Для этой цели, по их мнению, лучше всего подходил Августин де Бетанкур; с ним в Лондоне и познакомился Франсиско де Аранго-и-Парреньо, игравший на Кубе ведущую роль в создании trapiches — сахарных заводов. Толчком к модернизации производства, как ни странно, стала и французская революция. На острове Гаити (восточная часть его принадлежала Франции, и там трудилось более шестисот тысяч невольников) вспыхнуло восстание, вследствие чего было уничтожено большое количество кофейных плантаций и сахарных заводов. Произошедшие кровавые события существенно повлияли на стоимость товара. Цены на кофе и сахар на мировом рынке стремительно поползли вверх.