Бэтмен возвращается
Шрифт:
На висках вздулись голубые бугры вен, в ушах застучала кровь, наполняя голову ватой. Кошка схватила его за ворот и резко поставила на ноги.
— Что вам нужно? — прохрипел из последних сил теряющий сознание Шрекк.
Кошка слегка ослабила петлю и прошептала ему на ухо:
— Кровь, Макс.
— Кровь?
— Да, кровь, — шипела Кошка.
Пытаясь прийти в себя, Макс старался выиграть время, в надежде, что опять появится Бэтмен или кто-нибудь еще.
— Я уже сдавал кровь!
— Да? — облизав пересохшие губы, заинтересованно
— Конечно, я — донор!
Макс попытался развернуться к собеседнице, но она подтянула петлю, громко шипя.
— Мне не нужна какая-то жалкая унция твоей крови, Макс. Мне нужна она вся!
— Ну зачем тебе моя кровь? Зачем тебе моя жизнь? — жалобно запричитал он.
— Нет! Смерть за смерть, Макс, — шипела рассерженная Кошка за его спиной.
Тонкая стальная игла врезалась в стену, перебрасывая звенящий, как струна, трос через все пространство павильона. Кошка подняла глаза. В разбитой раме, под потолком, на фоне оранжево-красных языков пламени и снопов искр, показался черный силуэт Бэтмена.
Большое черное тело, распластав огромные крылья плаща, плавно парило под сводами зала, беззвучно приближаясь к стоящим на площадке.
— Бэтмен! — тихонько прошептала Кошка и выгнула дугой спину.
— Бэтмен! — вырвался ликующий вопль из ноющей груди Макса.
Ожерелье на его горле распалось.
Извиваясь и фыркая, Кошка отлетела от Шрекка, как бешеная, колотя хвостом хлыста по скользкому полу.
Макс понял, что он спасен. Человек, который явился сюда, восстановит справедливость и положит конец беззаконию. Счастье переполнило его. Позабыв о полученных ранах, он, прихрамывая, заспешил навстречу Бэтмену. Разведя широко руки, мистер Шрекк произнес голосом священника на проповеди:
— Мистер Бэтмен! Вы не только спасаете жизнь, вы…
Макс не договорил. Пола черного плаща отошла, выпуская из своего укрытия крепкую сильную руку в перчатке. Словно атакующая кобра, она молниеносным движением впилась в лицо Шрекка, втягивая его в свою жадную ладонь, как заглатываемую пищу. Макс опешил. Рука с силой оттолкнула его назад, и он, поскользнувшись на мокром полу и резко взмахнув руками, полетел на холодный бетон, растянувшись на нем всем телом.
— Заткнись! — голос Бэтмена гремел, как гром. — Ты сядешь в тюрьму!
— Господи! — простонал Макс, пытаясь подняться. — За что это мне?
— Ты еще спрашиваешь? — обличительный голос Бэтмена надвигался на него все ближе и ближе. — Ты совершил тяжкие преступления против своего города и народа, но, самое главное, ты совершил тяжкое преступление против своей совести. И за это тебя будут судить. Ты сядешь, — интимно добавил он, — и я постараюсь, чтобы ты сел надолго. Может быть, даже навсегда.
— У тебя нет никаких доказательств моей вины. Я сам — жертва, запротестовал Макс.
— Тебя нужно судить! — поддержала Бэтмена Кошка.
Она вновь медленно приближалась к мистеру Шрекку.
— Только тюрьма, — продолжала она, —
Шрекк всем телом вжался в теплый вибрирующий металл кожуха трансформатора.
— Если вы убьете меня, вам тоже не поздоровится, — попытался пригрозить он.
— Тебя убьем не мы, а закон. Ты преступник, Макс, — настаивал Бэтмен.
Язык хлыста лизнул броню на груди Бэтмена, заставив попятиться. Пританцовывая, Кошка стала надвигаться на него. Ее брови были опущены, нос вздернут: поднимая губу, она скалила острые зубы.
— Без глупостей! Сейчас закон не касается ни его, ни нас.
Кошка на полусогнутых ногах приближалась к Бэтмену, выставив вперед руку с выпущенными когтями.
— Ты не права! — он попытался приблизиться к ней, но хлыст снова лизнул его бронированное тело, заставляя отступить.
— Мне плевать! — разъяренно шипела она. — Я убью Шрекка, и никто не сможет мне помешать в этом. Понятно? Такая мразь не должна жить на свете. Его место в аду!
Хлыст вновь ожил в ее руке, со свистом разрезая воздух и завершая свой полет на теле Макса. Он дико взвыл, упал на колени и закрыл голову руками.
— Зачем ты это делаешь? — Бэтмен снова двинулся навстречу Кошке.
— Его место в аду, — снова повторила она.
— Мы не имеем права творить правосудие. Мы лишь обязаны поддерживать его.
— Мы обязаны содействовать свершению правосудия!
— Это самосуд.
— Я никому ничем не обязана, — огрызнулась Кошка.
Хлыст продолжал плясать в ее руке.
— Давай вместе отведем его в полицию, и тогда…
— И тогда все начнется сначала, — шипела она, сжимая и разжимая кулак с острыми когтями, — и неизвестно, сколько все это еще продлится.
— Нет. Я доверяю нашему суду. Поверь, он по-лучит свое сполна. Он не ускользнет.
— Как хорошо, что ты еще веришь во что-то, — улыбнулась хищница. — Я уже давно забыла, когда делала это в последний раз.
Она возбужденно щелкнула хлыстом, и ее лицо вновь по-звериному оскалилось.
— Отойди, иначе мне придется убить тебя!
— Это глупо! Доверься мне, и тогда мы сможем пойти домой. Вместе…
Голос Бэтмена стал очень тихим; он не говорил, а скорее шептал слова, в которых улавливалась глубокая тоска, перемешанная с любовью.
Придя в себя, Макс медленно поднялся на ноги и протирая горящие огнем глаза, стал смотреть и слушать этот странный диалог двух собеседников, одетых в странные карнавальные костюмы.
Это походило на сцену из мелодрамы. Глядя на беснующуюся Кошку и на пытавшегося привести ее в чувство Бэтмена, он на минуту забыл, что вся сцена разворачивается именно вокруг него самого. Что его смерть уже стояла где-то совсем рядом, ожидая, когда кто-нибудь из этих двоих призовет ее.
В чувство Макс привела последняя фраза, сказанная Бэтменом. Хитрый Шрекк сразу понял, что это, возможно, ключ к спасению.