Бэтмен возвращается

Гарднер Крэг Шоу

— Эй! — кто-то кричал внизу. — Ой, отпустите! Ой! — Крики боли сопровождались шлепками и глухими ударами, будто кого-то хорошенько колотили.

Толпа ахнула, когда основательно побитый похититель, в синяках и ушибах, в изорванной одежде выполз из люка и нетвёрдо, но достаточно быстро пошёл прочь.

Никто даже не подумал его остановить. Ребёнка с ним уже не было. А во тьме канализации был кто-то ещё.

— Сдайте назад! — крикнул кто-то в толпе.

— Боже, посмотрите! — взвизгнул другой голос.

Ребёнок

мэра поднимался из темноты к дневному свету. У всех перехватило дыхание. Что происходит? Это было почти чудо. Но нет, кто-то держал его над головой. А может быть, что-то.

Из люка появилась рука, а за ней — торжественное лицо Пингвина.

Народ зааплодировал.

Пингвин улыбнулся.

Макс вынужден был признать — сыграть лучше было невозможно, даже если бы он был режиссёром.

Впрочем, он им и был.

Альфред даже перестал развешивать игрушки на ёлке. Он не верил своим глазам, и, наверно, это было написано у него на лице. Но тогда и Брюс Уэйн этому тоже не верил.

— Готем никогда не забудет, — торжественно сообщил с экрана диктор, — свершившегося сегодня чуда.

На экране проплывали сцены похищения ребёнка и спасение его Пингвином, поднимавшимся из канализации, возвышаясь на странном хитроумном приспособлении, походившем на громадную резиновую утку. Телевизионные камеры задирали объективы вслед за спасителем.

— Вот он, — продолжал комментатор, словно видел огромных механических уток каждый день, — человек-пингвин, загадочный обитатель подземелий, чьё существование рожало сплетни и споры. До сих пор он был мифом из мелких газет, наравне с отвратительным снежным человеком и Лохнесским чудовищем.

Слёзы благодарности и счастья катились по щекам мэрши, когда ребёнок снова оказался у неё в руках. Ком застрял у неё в горле, но она заставила себя обнять человека, или кто он там был, по имени Пингвин. Судя по внешнему виду он, несомненно, провёл всю свою жизнь в канализации. И запах от него исходил соответствующий. А Пингвин беспомощно моргал — его глаза не привыкли к такому яркому свету.

— Но теперь, — слышалось из телевизора, — этот застенчивый человек-зверь может гордо занять положенное ему место рядом с нашим легендарным Бэтмэном.

Мэр направился к Пингвину, протягивая ему руку. Но тут, откуда ни возьмись, у него на пути возник Макс Шрек. Он стоял рядом с Пингвином, улыбаясь и радостно хлопая того по плечу.

— Первый человек Готема — Макс Шрек, — бубнил комментатор, — лично участвовал в расследовании на Готем-Плаза.

Шрек наклонился и зашептал что-то ободряющее на ухо Пингвину. Пингвин смутился и сделал лёгкий поклон. Толпа яростно зааплодировала, а динамики на площади заиграли «Радость Миру всему».

На экране возникла другая картинка — началось прямое интервью с новым героем. Пингвин говорил смущённым, запинающимся

голосом, маленьким видавшим виды зонтиком прикрывая от света глаза.

— Всё, что я хочу взамен, — он сморгнул в камеру, — это возможность найти своих родителей. Узнать, кто они и, таким образом, кто я. А затем вместе с ними просто попытаться понять, почему… — Он остановился, чтобы успокоить дыхание. — …почему они поступили так? Я предполагаю, что они вынуждены были так поступить… Но с кем… с ребёнком, который родился… немного необычным. С ребёнком, который праздновал первое своё Рождество, да и множество других после, в подземельях канализации.

Его родители, думал Брюс.

Мать. Отец. Крики. Выстрел. Потерянные для него навсегда.

— Мистер Уэйн, — мягко тронул его Альфред. — Что-нибудь не так?

Брюс рассеянно смотрел, как дворецкий снова начал наряжать ёлку. Он покачал головой, больше для того чтобы прочистить мозги, нежели отрицательно ответить.

— Нет, ничего, — сказал он. — Гм… его родители… я… — он глубоко вздохнул. — Я надеюсь, он их найдёт.

Альфред добродушно согласился и занялся своими обязанностями. Он умел наряжать ёлку. А Брюс вернулся к телевизору. Значит, Пингвин потерял своих мать и отца. А может, это родители потеряли его?

Макс стоял в вестибюле Зала регистраций Готема и почти благосклонно улыбался. Гул шагов и голосов; кордон полицейских удерживал газетчиков, жаждущих сенсаций.

— Как вы думаете, что он сделает со своими папочкой и мамочкой, когда найдёт их? — поинтересовался репортёр у дверей.

— А что ты бы сделал со своими? — саркастически ответил другой. — Если б они спустили тебя в унитаз?

Какому-то репортёру удалось каким-то образом обойти полицейских и он тихонько поднимался по ступенькам. Макс шевельнул пальцем, и двое телохранителей из его личной гвардии выступили на захват назойливого нарушителя.

Они подхватили репортёра под руки.

— Мистера Пингвина не следует беспокоить, — назидательно объяснили телохранители, разворачивая репортёра на сто восемьдесят градусов и провожая обратно вниз.

— Зал регистраций — общественное место, — сопротивлялся грубому нарушению своих профессиональных прав репортёр. — Вы нарушаете Первую поправку к Конституции, ограничивая свободу прессы…

Это слишком далеко зашло. Макс махнул фаланге газетчиков, приглашая следовать за собой. Сейчас он преподнесёт им историю, которую обещал.

Спускаясь по лестнице мимо разгневанного репортёра, Макс жестом приказал охране остановиться.

— А как насчёт свободы возвращения к своим корням? — спросил Макс оскорблённого писаку, в то время как остальные записывали каждое его слово.