Бей-беги: Наше время. История английского футбола: публицистические очерки

Крыжановский Кирилл

«Уимблдон» играл в футбол, который со стороны казался непривлекательным и уродливым. Впрочем, он таким и был на самом деле. Игроки этой команды не признавали коротких передач, финтов и дриблинга, они считали все эти неоспоримые признаки футбольного мастерства «розовыми соплями для малолеток и кисейных барышень». «Уимблдон» предпочитал высокие подачи и длинные выносы. Специалисты и болельщики ненавидели все это, для них подобные качества не имели ничего общего с мастерством, а потому стиль игры «Уимблдона» критиковали на каждом шагу. В британском ежегоднике, выпущенном по итогам сезона 1985/86, когда «Донс» прорвались в первый дивизион, игра команды названа апогеем бездумного футбола: «Потому что на этом фоне любой стиль, ранее казавшийся примитивным, стал чуть ли не интеллектуальным».

При этом игроки «Уимблдона»

действовали на поле жестоко и безжалостно. Для них не существовало общепринятых правил и законов. «Донс» сумели вызвать шок даже в эпоху, когда футбол действительно был жесткой игрой «на выживание». Но «Уимблдону» было плевать на свою репутацию. Всеобщая ненависть только заводила их, делала неуступчивее в следовании выбранной стратегии. Да, это была настоящая стратегия, продуманная и неукоснительно выполнявшаяся. Феномен «Уимблдона» как раз и состоял в отказе идти на уступки, в демонстративном неприятии общепринятых сценариев успеха, в насильно навязываемом авторитете. Футбольный мир ненавидел «Донс», а они платили взаимностью, не испытывая почтения ни к кому, в том числе и к своим партнерам по команде, каждый из которых на своей шкуре испытал все прелести жизни в «банде психов».

Это ставшее впоследствии знаменитым прозвище, Crazy Gang, впервые использовал Тони Стенсон из Daily Mirror. В обзоре матча 5-го раунда Кубка Англии 1985 года между «Уимблдоном» и «Вест Хэмом» он написал: «Встречайте чокнутую армию Дэйва Бассетта, сброд куцехвостых оборванцев, которые воруют полотенца в гостиницах. Дамы и господа, позвольте мне представить вам футбольную «банду психов»!»

Они с самого начала казались результатом чьей-то неумелой и глупой шутки, а когда наконец поднялись в элиту, то вообще подверглись всеобщему осмеянию. «По правде говоря, большинство клубов первого дивизиона были раздражены появлением «Уимблдона», — вспоминал нападающий «Вест Хэма» тех лет Тони Котти. — Конечно, мы признавали за ними право быть с нами, но не собирались уважать их за это». Клубам, считавшим себя богемой английского футбола, «Уимблдон» казался неуклюжим, неотесанным и нелепым простолюдином, которого следует поставить на место. Представители ФА с большим трудом сдерживались, чтобы следовать правилам честной игры, когда речь шла о «Донс», но они с большим удовольствием отвечали маленькому клубу дисквалификациями и штрафами, которые появлялись с частотой выхода программок к матчам.

«По-настоящему понимали «банду психов» только болельщики, — продолжает Мэтт Аллен. — «Уимблдон» был командой, которую они любили ненавидеть, критиковать и освистывать. «Донс» для них стали воплощением всех грехов профессионального футбола: насилие, ограниченная философия, психология толпы. Но в то же время «Уимблдон» воплотил в себе одну из главных идей английского футбола: рядовая команда, составленная из самых обыкновенных игроков, способна проложить себе дорогу из грязи в князи. Эта нация любит аутсайдеров, даже самых мелких и безнадежных. Для них, простых болельщиков, «Донс» были такими же, как и они сами: каменщиками, водопроводчиками, дворовыми футболистами, детьми из неполных семей и жителями богом забытых окраин. Они были настоящими парнями, а не напомаженными примадоннами с вылизанными прическами. Они не записывали поп-песенки как Гленн Ходдл и Крис Уоддл, они не рекламировали шампуни и совершенно точно не могли научить подрастающее поколение чему-то хорошему. Они были подонками, которых каждый хотел унизить, и «банде психов» нравилось это».

«Раздраженное неприятие, с которым встречали нас снобы, больно ранило игроков, но именно это вызывало ответную реакцию, — делится создатель «банды» Харри Бассетт. — Мы знали, что так называемые большие команды брезгуют нашим стадионом «Плау Лейн». В газетах писали, что мы играем в первобытный футбол на первобытном стадионе, но что нам с того? Нам нравилось то, что мы делали, а на мнения со стороны было наплевать».

Бассетт знает, о чем говорит. Потому что так называемые специалисты отказывались признавать в нем равного. Они считали себя аристократами, а его — плебеем, потому что Харри никогда не играл на профессиональном уровне. Для них он был одним из психов банды оголтелых отбросов общества.

И если игроки «Уимблдона» были просто сумасшедшими, то их владелец оказался намного хуже. Ливанский бизнесмен Сэм Хаммам

впервые побывал в Лондоне в 1977 году и с тех пор по-настоящему влюбился в этот город. Он не интересовался футболом, но когда решил купить себе что-то «на память», то приобрел… футбольный клуб «Уимблдон». Уже один этот поступок характеризует Хаммама как оригинальную и неординарную личность. Однако он не был обыкновенным туристом, который лихорадочно фотографирует все подряд, впопыхах покупает дешевые сувениры, которые потом долго будут пылиться где-нибудь на полке. Сэм привык побеждать и добиваться успеха, а потому, обосновавшись в Лондоне, со всей серьезностью отнесся к своей роли владельца футбольного клуба.

Свидетели того, как Хаммам умел улаживать дела, рассказывали: Сэм настолько обескураживал своим напором, что осознание содеянного приходило уже потом. Однажды он, например, убедил Харри Бассетта заложить собственный дом, чтобы получить в банке кредит на 100 тысяч фунтов и приобрести для команды нескольких игроков. Бассетт потом еще долго боялся попадаться на глаза жене.

Как и Харри, Хаммам умел заинтересовать, побудить к казавшимся непростыми свершениям. Несметное количество раз игроки «Уимблдона» выгрызали победы, чтобы избежать знакомства с ливанской кухней — верблюжьими мозгами и бараньими яйцами на ужин. В 1993 году Сэм при свидетелях заключил пари с нападающим Дином Холдсвортом, что тот не забьет за сезон 20 мячей. Условия пари эксцентричный председатель выдвинул, конечно же, немыслимые: если Холдсворт сумеет взять установленную планку, Хаммам на людях расцелует форварда в голую задницу и угостит ужином в ресторане Quaglino's; если нет, в задницу целовать будет уже Дин. Холдсворт забил 24 гола. Сэм сдержал свое обещание.

Подобных свидетельств «сумасшествия» самого главного «психа» можно привести немало. Вспомнить хотя бы, как Хаммам записал в балетную школу Винни Джонса в наказание за слабую игру, а тренеру Рэю Харфорду шутки ради выдал 10 тысяч фунтов премии монетами достоинством в один фунт. А в конце одного из сезонов он решил весьма оригинальным способом поблагодарить болельщиков за поддержку и провел перед трибунами слона. В контракте менеджера Бобби Гулда был пункт, согласно которому председателю позволялось вносить коррективы в состав команды за пять минут до стартового свистка. Разумеется, он никогда не пользовался этим правом, но Хаммам не был бы самим собой, если бы не позволил что-то эдакое. «Да, Сэм имел буйный характер, но он никогда не переступал рамки разумного, — вспоминает Гулд. — Он хотел быть победителем, и он был очень умен». В противном случае «Уимблдон» не сумел бы спустя всего четыре года после того, как Хаммам получил полный контроль над клубом, оказаться в элите, а потом оставаться там всем назло и вопреки обстоятельствам почти 15 лет. Как и команда, Сэм не боялся задеть футбольных авторитетов, когда обижали его «Уимблдон». «Большим клубам всегда прощают убийство», — бросил он однажды в сердцах и… был прав.

«Уимблдон» не любили, но в то же время признавали, что клуб стал уникальным явлением, настоящим кошмаром для сытой и богатой футбольной богемы. Позже толстосумы футбольного мира, оградив себя высоким забором Премьер-лиги и денег телекомпании Sky, добились того, чтобы подобная история больше не повторилась. Им хотелось вообще стереть «Уимблдон» с картины сверкающего благополучия. К сожалению, им это удалось.

«Во второй половине 1980-х появление «Уимблдона» в числе лучших команд страны стало настоящим кошмаром, но в то же время было много тех, кто понимал — это лучшее, что случилось с английским футболом за долгое время. Да, это была уродливая история, но странным образом — романтическая», — заключил один из английских журналистов, прощаясь с «Уимблдоном» после вылета команды из Премьер-лиги в 2000 году.

Робин Гуд и «черная касса»

Однако давняя история клуба не менее притягательна, нежели рассказ о взлете в 1980-е годы.

Осенью 1889 года ученики школы Old Central собрали футбольную команду. Для тренировок и будущих матчей они оборудовали участок на пустыре Уимблдона. Интересно, что первое поле команды примыкало к улице, носившей имя Робина Гуда. Более чем многозначительное название, которое не столько связано с «разбойничьим» будущим «Уимблдона», сколько с тем, что школа «Олд Сентрал» специально была открыта для детей бедноты.