Бейкер-стрит на Петроградской
Шрифт:
Здесь осень только начиналась. Мы прибыли на вокзал «Ост-Банхофф» в восточной части города. Ехать дальше — в Бельгию — мы должны были уже из Западного Берлина.
Берлинской стены ещё не было. И мы немало удивились, что из одного сектора города в другой можно было переезжать на метро. Покупай билет и езжай. Правда, при выходе со станций документы проверялись.
Документы и визы у нас были в порядке, билеты на экспресс Западный Берлин-Остенде были куплены ещё в Москве. Нам предстояло впервые в жизни ощутить на себе тлетворное влияние Запада.
Действительно, «дикий Запад» произвёл оглушающее впечатление.
«Подумаешь, — сказали мы себе. — Всё это мы видели в кино».
Поселили нас около зоопарка, в районе Тиргартен. Вскоре повезли на экскурсию в деревеньку, стоящую посреди Берлина, под названием Никольское. Там сохранилась русская церковь ещё со времен Суворова.
По серпантинной дорожке привели в ресторанчик на свежем воздухе. Перед нами поставили четырнадцать тарелок с разделёнными секциями (менажница), в каждой из которых лежала тушёная капуста, горох, картошка, горчица и большой поросячий окорок.
Каждому — отварной поросячий окорок!
И высоченные кружки изумительного пива. Эту типично немецкую еду, совершенно необычную для нас тогда, вкус этих соусов и горчицы я запомнил на всю жизнь. Я помню даже запах пива — оно пахло полевыми травами...
Что потрясло меня в Германии? — спросите вы.
Обед в Никольском!
Через сорок семь лет я снова оказался в Берлине на кинофестивале с картиной «Русские деньги» и попросил, не очень веря в успех, свозить меня в «Никольское».
Искали долго. Дорога в гору заросла огромными липами. Я с трудом вспоминал эти места. Но каково же было моё волнение и удивление, когда мы наконец подъехали к тому самому ресторану, стоящему над огромным озером, к той самой террасе с накрытыми столами. Не прошло и десяти минут после того, как официант взял заказ, и вот передо мной та самая тарелка с отварным поросячьим окороком, гороховым пюре, тушёной квашеной капустой и кварта пива. Я был сражён. Помню, что в молодости я справился с этим обедом запросто, а теперь...
Теперь я знаю, что это блюдо называется «айсбайн».
Поезд через ФРГ и Бельгию доставил нас к побережью пролива Па-де-Кале, откуда уже рукой подать до Британии.
Поезд остановился высоко на эстакаде. А там внизу, на пристани, разворачивалась драма: стояли люди, очевидно беженцы, окружённые большим количеством ящиков и тюков, а полиция всё это вспарывала, вытряхивала и разбрасывала! Возможно, сегодня эта картина выглядела бы привычной, но тогда...
Паром шёл недолго.
И вот перед нами выросли дуврские скалы, высокие и совершенно белые! Англия встретила нас, советскую молодежь, изумрудной зеленью — настоящей оттепелью — и... пресловутой таможней, которая долго нас трясла, ожидая «в гости» советских шпионов и провокаторов. Но ехали мы по приглашению солидной организации — Британского Совета, и никакая таможня не могла нас задержать.
Из Дувра, куда прибыл паром, мы отправились в Ливерпуль, где поселились в отеле «White Stork» — «Белый аист». Прохладные, слегка влажные постели, в которых мы обнаружили грелки — «хот ботлз», рукомойники с кувшинами и краники, под которые даже руку не подсунуть, — всё знакомо по Диккенсу.
Там, в Ливерпуле, мы впервые увидели и услышали... «битлов», о существовании которых даже не подозревали. Нам вручили билеты на концерт, который проходил в каком-то спортивном зале. «Битлы» тогда только начинали. И странно теперь подумать: мы видели этих молодых ребят на пути к большой славе...
Попали мы и на футбольный матч. Какая же Британия без футбола?! Играли «Ливерпуль» и «Манчестер Юнайтед». Меня поразила публика, стоящая (именно стоящая) на трибунах. Конечно, это были работяги, пролетарии. Но одеты эти пролетарии были в габардиновые плащи и твидовые кепки. По нашим понятиям — дорого и солидно.
Свой день рождения я отметил в Лондоне, в отеле «Он-слоу-гарденс», что в Кенсингтоне. Вот когда пригодились водка и икра, которые везут все русские люди, желая кому-нибудь эти гостинцы подарить, но чаще всего — выпивают и съедают сами.
Комсомольцы бродили по Лондону сами по себе, а мы с Лидой Алёшиной утвердили для себя особую программу. Конечно, для порядка постояли на могильной плите Диккенса (О, книжки в Челябинске!) в Вестминстерском аббатстве. Проехались на двухэтажном автобусе, удивившись тому, что люди, ожидающие на остановке, не войдут в салон, если там нет свободных мест. Обозрели с высоты империала (второго этажа) необъятные просторы этого двух-трёхэтажного города, состоящего из домов, построенных из красного кирпича с крошечными садиками возле каждого крыльца. Посетили Гайд-парк, не обнаружив там ни одного оратора...
Всё это я снимал узкоплёночным аппаратом!
Главная цель у нас была профессиональная — нам очень хотелось попасть на Би-би-си. Через Британский Совет мы выхлопотали приглашение в это логово капиталистической пропаганды, передачи которой мы с трудом улавливали через грохот глушилок у себя на родине.
Нас встретил лысый и плотный мужчина в тяжёлых роговых очках. Это был знаменитый Анатолий Максимович Гольдберг — политический обозреватель и глава русской службы корпорации. Его скрипучий голос лучше других голосов преодолевал рёв глушилок, и этот голос был нам знаком.
Обстоятельно и вежливо он ознакомил нас с разными аспектами русского вещания Би-би-си, ничем не выражая намерения нас «перековать». Угостил кофе с крекерами, снабдил проспектами и программами и отправил с русскоговорящими провожатыми Ниной Дмитриевич (тоже знакомый голос) и юным Севой Новгородцевым в экскурсию по студии.
Современное здание этой телекомпании в виде вопросительного знака, которое на сегодняшний день считается старым, тогда только строилось. Но уже были готовы склады декораций, бутафории и реквизита. Это были огромные автоматизированные галереи, в которых пронумерованные детали и предметы в случае необходимости автоматически вывозились наружу. Уже тогда там существовала особая постановочная культура, ведь компания Би-би-си производила лучшие в мире телесериалы, одним из главных достоинств которых (помимо великолепной актерской игры и мастеровитой драматургии) было воспроизведение материальной культуры прошедших времен — с английской добротностью и отменным вкусом. Из этих великолепных вещей советские зрители получали немногое, но каким успехом у нас пользовалась, скажем, знаменитая «Сага о Форсайтах»!