Без чувств, без эмоций, выжить
Шрифт:
— Пошли, Каш, — блондинка с крупными чертами лица, поволокла его к выходу. — Прости, он сегодня за гранью. Впрочем, как обычно. — Она звонко рассмеялась, запрокинув голову.
Сделав вид, что жду машину от Uber, стоял на парковке, пока последняя машина не скрылась и, проверив, навигатор пошёл в сторону реки. Нет, ничего приятней, как встретить рассвет на улице, после такой ночи.
Первое, что пришло в голову, это уродливый мультфильм про Калиф-Аист, особенно когда они были в подземелье колдуна. Очень уж всё было схоже, особенно перекошенные лица. Хотелось глотнуть воздуха
Утро наполняло город солнцем, жарким, требовательным, настойчивым. День предстоит действительно по-летнему жаркий. Последние дни августа погода в Вене проявила весь свой темперамент и накануне было свыше тридцати градусов. И пока я размышлял о погоде, природе, солнце, конце лета и надвигающейся осени, дорога привела меня к небольшому кафе на набережной Дуная. Людей почти не было, за исключением пары туристов и читающего парня. Студент!
— Привет, ты не в студии. — Вскинув голову, он не ответил, а лишь пожал плечами.
Не церемонившись, сел, напротив, заказал завтрак из колбасок, сыра, лазаньи и молочного коктейля, на что студент отреагировал вскинутой бровью и снова уткнулся в книгу.
— Что это? Марсианские хроники? И как?
— Читабельно.
— Ты не в студии? Сегодня понедельник.
— Решил позавтракать.
— Так, рано? Надеюсь, там не было воскресного party на террасе?
— Не было. — Тут он отложил книгу, перевернув открытыми страницами на стол. — Как Олег? Надеюсь, хорошо.
— Олег?
— Продюсер.
— Вроде бы хорошо.
— Ну, если три ночи подряд, то, конечно, хорошо. Для сомнений места не остаётся.
— Олег? Три ночи? — И здесь его интонация и насупленный вид в купе со словами, сложили картину воедино. Можно было заявить фразу «кто ты?» или усугубить, «кто ты здесь вообще». Но, пришлось нивелировать и сохранять хорошие отношения, к тому же он был хороший парень, и в нём ощущалась какая-то обида. Казалось, он устойчиво ищет партнёрства, для того чтобы быть необходимым, нужным, важным. За все эти года одиночества, как бы я ни пытался примириться с этим чувством, удавалось ненадолго, но всё же порой оно душило меня тугими кольцами удава, сжимая так, что жить уже не хотелось. — Рома… — я подбирал слова. — Сегодня я был в компании Олега и ещё так человек двадцати, которые крутятся вокруг потенциального инвестора. Две ночи я был и вовсе даже не в Австрии.
Зачем я оправдываюсь? Зачем я это говорю?
— Что Олеженька возил на Мальдивы? — Ухмыльнулся он.
Люди и разрушают все вокруг себя, устраивая никому не нужные эмоциональные пепелища. Скомкав, отшвырнул салфетку. Утро было окрашено ненужными эмоциями, из-за ненужного мне разговора. Угораздило же выбрать именно это кафе и, да ещё сам же нарушил субординацию с ним. Подпустил близко. Сел за стол. Для чего? Кому я вру? Мне также одиноко. Пытаюсь победить это ощущение, но оно как тот дракон, отрубил одну голову, тут же вырастает три.
Завтрак подоспел, когда молчание, усугубив ситуацию, начало угнетать.
Не дожидаясь сдачи. Оставил чаевые раза в три — четыре выше счёта,
Внутри всё клокотало, нет, это не было слабостью в отношении студента или сказанных им слов, это было негодованием, что я опять притащил в свою жизнь ненужные эмоции. Нужно избегать каждого и тогда ты как в саркофаге, защищён ото всего. Как в эмоциональном коконе.
— Подожди же, — моё плечо резко пронзила боль, — хватит.
Моё сердце чуть не разорвалось от испуга. Запыхавшийся студент, раскрасневшись, пытается отдышаться.
— Твоя сдача. — Протягивает горсть металлических евро и комок из нескольких купюр.
— Это чаевые.
— Слишком щедро.
— Нормально.
— Но я уже забрал.
— Оставь себе, — я теряю возведённый и отрепетированный образ. Я снова подпускаю людей, реагирую на их эмоции, домысливаю за них и их действия.
И тут он швырнул деньги на асфальт, глядя с высоты своего громадного роста перекошенным лицом.
— Ты совсем из ума выжил? И официанту не оставил, и выкинул, — я начал хватать купюры, глядя на это, студент кинулся собрать монеты. — Решил подарить бомжам?
— Прости. — Он явно сдулся. Прямо выдохнув воздух, вышел вместе с его агрессивностью, и большие карие глаза смотрели на меня, требуя жалости. — Прости, я…
Его голос дрогнул нотами, сдерживающими явный порыв к слезам.
— Пошли, просто пошли домой. — Мы собрали мелочь и ушли, оставив ухмыляющиеся взоры и улыбки. А у меня ещё долго звучала в голове фраза «пошли домой», «пошли домой». Это мой дом? Убогое отсыревшее здание с наспех выкрашенными стенами, нашпигованное людьми, которые ради денег готовы заниматься сексом перед объективом камер. Это мой дом?
Неделя началась ужасно, в студии царил хаос, мы вернулись ближе к полудню, на часах полдень, мы слишком долго сидели и говорил ужасно стандартными фразами о ненужном, будучи в сквере напротив студии. Внутренний голос настойчиво шептал скорее вернуться в студию. Отмахивался. Вернулся. Комендант пьян, актёры столпились на террасе, наслаждаясь жизнью. Ухмыляясь на мои вопросы, почему и что пошло не так. И тут моё терпение иссякло. Почти тридцать часов за рулём в напряжении, лишь бы не проверили документы на машину, встреча с Шейхом, тусовка с австрийской богемой, которая «пережрала» всё самое ужасное, что человек создал за эволюцию развития, их невменяемые взгляды и бессвязная речь, истерика студента и теперь… хаос здесь. И тут меня прорвало, как тот резервуар, в который сливалось всё дерьмо, но места выхода не были и вот рвануло. Лица мрачнели и вытягивались, молчали и пугливо переглядывались.
— График где? График сюда. — Умею кричать голосом рассерженного гиппопотама. Эхо моих слов грохотали среди бетонных стен. Спины стали выпрямляться в креслах, кто-то даже встал. Чья-то рука протянула листок.
— Оксана. Наташа. Егор. Время с девяти до одиннадцати. Были? Валентин, Мартин, Павел. Время с одиннадцати до часа. Были?
Молчание, прямо ягнят. Они похожи были на стадо, которое загнали с пастбища в хлев и для того, чтобы остричь.
— Там никого не было? — Раскинула руками блондинка Оксана.