Без чувств, без эмоций, выжить

SVO

Несмотря на то, что матрас был доставлен, но громогласный храп просто разрывал пространство. Оператор снова ночевал в моей комнате.

Моя комната лишь слегка дополнилась сомнительным уютом, но всё же уже дышала жизнью. Оставив один угол кирпичным, ободранным, к нему примыкал широкий подоконник прямо над входной дверью, поэтому окно было увенчано ромбовидной решёткой. На нём большая подушка, на которой я планировал сидеть, глядя в окно. В этому углу разместилась стеклянная старинная витрина, доставшаяся по наследству от предыдущих владельцев. Дальше ещё одно окно и между ним и шкафом под потолок, к которому

прикрутили новые деревянные глянцевые дверцы. Между ними на стену монтировали трёхметровую панель до потолка, которая заменяла мне изголовье кровати и придвинутый к этой стене матрас. Это и всё, что уместилось в моей комнате.

Отмытая старинная витрина теперь выглядела куда более изысканной, чем до этого. Книги аккуратно расставлены на её полках, провода от телефонов в плетёной корзинке. На окнах светло-серая тюль и стального цвета занавески, подхваченные лентами. Мне бы ещё длинноворсовый коврик и махровые тапочки, получился бы точь-в-точь апарт-отель.

— Закажи, пожалуйста, ещё ароматизаторы. Ну, которые стеклянные флакончики с деревянными палочками. Нет, не заказывай, лучше напомни купить завтра. — Говорил оператору, но словно самому себе. Мы досмотрели первый сезон Шерлока, и я уснул до того, как начались титры.

И всё, как всегда:

— Фурштук, бистеллн. — Из вредности не встаю. Оператор обмотал голову подушкой, насколько смог, чем-то напоминая страуса в попытке спрятаться.

Через пару минут вопли курьера повторились. Терплю.

Моего терпения сегодня хватило. Наш «комендант», замотанный в полотенце и в своих резиновых шлёпках почти падая, добежал до дверей, забрав завтрак. Поляк, выгрузив все коробки и кофе, тоскливым взглядом провожал Сергея взглядом в спину, а я смотрел на него из окна своей комнаты на втором этаже.

— Янош? — Крикнул, как только входная дверь закрылась за спиной коменданта. И курьер с реакцией верного пса, вскидывает голову в сторону окна. Сквозь решётку подбрасываю два евро. Этакий ловкач, баскетболист ловит слегка сверкнувшую и почти невидимую в броске монету.

— Решка. — Кричит, улыбаясь.

— Ты хорошо говоришь по-русски.

— Нравится евро. — Улыбается, пряча монету в карман. Надевает шлем и мчит в свою, возможно, беззаботную, а может, и тяжёлую, но свободную жизнь.

— Деньги я тоже люблю, но свободу больше… — Шепчу едва слышно, теперь уже я провожаю его тоскливым взглядом.

— Все любят. — Бурчит оператор.

— Завтракать пошли. — Собственный голос удивил жёстким отзвуком. Раскидывая вещи, нервно переодеваюсь. Наконец, можно снова облачиться в серый спортивный костюм, чистый с ароматом кондиционера. Гель для душа отдаёт ароматом йогурта, ополаскиватель магнолиями, всё какое-то приторное… от запаха до улыбок и фраз.

Завтрак там же, на завтраке все те же. Едим молча.

Весь день тянется медленно и тоскливо, за ним точно такой же день, и снова то же утро, тот же курьер, те же вопли, тот же завтрак. Настроение всё печальней день ото дня.

— Никита, закажи фен, пожалуйста. — Протягиваю ноутбук.

— Три, — добавляет администратор.

Долговязый парень кивает.

Днём выкупили ещё одну камеру и второй ноутбук. Купили фотобумагу, на пробу напечатали пьяного Сергея.

Заехал Олег, Шалтай, и Родион. То есть все трое, в полном составе.

Строители

демонстрировали готовую студию. Помещение оказалось более просторным, чем запомнилось мне до ремонта. К тому же нарастили балюстраду, водрузив на него тот самый матрас, который не влез в мою комнату. Сверху свисал балдахин, снизу возведённой конструкцией была имитация комнаты с камином. В центре что-то типа квартиры с панорамными окнами на ночной город. Фальшь-окна были ещё пустыми, потому что заказанные плазмы ещё не привезли. Вдоль панелей — окон, наборный из пуфов кожаный диван. Напротив окна, имитация бара со стойкой, и у фронтальной стены, напротив стены с мансардой установили трёхмерную фотостудию, с рулонными фонами.

Я был удивлён, они часто что-то вносили и выносили, но не в таком количестве, а может, мне было всё равно… они напоминали мне муравьёв и следить за ними было бесполезно. Василь перешёптывался Радионом. За каркасом с цветными фонами была узкая металлическая дверь в холл, и что-то ещё. Что именно, услышать не получилось.

Мы долго все осматривали и проверяли. Включали свет, подсветку, камин, и переносные прожектора. Напоследок они растянули гирлянды вдоль стен на террасе и установили в углах напольные лампы в виде прозрачных горшков. Затем разобрали стремянки и, собрав инструмент с пожитками, ушли. Попрощавшись тепло и улыбаясь. Без них стало совсем пусто и тоскливо.

Олег был хмур и малоразговорчив, пытался улыбаться, но все беседы сходили через пару фраз совсем на нет. Записав наш приобретённый рабочий номер, уехал вместе со свитой.

Под вечер Никита включил гирлянды на террасе, пили каждый, что ему было по душе, Никита — колу, Сергей — виски, я — остывший и почти безвкусный чай. Смотрели продолжение сериала, молча придавленные внезапной грустью.

Следующим утром я проснулся от робкого стука в дверь. Сергей заблаговременно принял душ, выяснил, что заказать на завтрак и даже поджидал поляка на улице. Сегодня мы обошлись без:

— Фурштук, бистеллн.

К обеду привезли матрацы, оператор растягивал провода, подключали аппаратуру. Завершив всё до полудня, заняться было нечем, и поочерёдно то и дело ходили как на экскурсию в студию. В моём представлении это не было киностудией, скорее помещение, перегруженное хламом. Было ужасно скучно.

Дочитав Буковски, принялся за Фицджеральда, к сожалению «Великий Гэтсби» можно прочитать меньше чем за день. Ещё развлекался просматриванием погоды:

Сегодня в Вене — 21 солнечно и ветрено, в Лондоне 17 и дождь, в Москве 12 и пасмурно, в Красноярске всего 2 градуса и снег. Скучаю по вам, пью чай. Пью чай из кружки, зелёной свинки из Ангри Бердс.

Несколько дней затянулись монотонным ритмом, оператор тестировал все новые и новые функции, монтировал наше видео о столице Австрии, в это время я заказывал завтраки, вёл переписку с агентом, который обещал к следующей неделе просто ломовой поток актёров на кастинг. Сергей перераспределял запасы, то и дело сновал с коробками порошка и зубной пасты, и туалетной бумаги. В этом он оказался сведущим человеком, места, которые он определял, для того или иного предмета, были логичными, всё было аккуратно и, наконец, приобретало хоть какой-то уют, но уже после семи или восьми вечера он был уже изрядно пьян, а в девять его храп уже будоражил второй этаж.