Без чувств

Джокер Ольга

Глава 47

Дарья

Мир возвращается после соревнований в воскресенье вечером. И мне становится гораздо понятнее, почему он был резко против того, чтобы я ехала с ним. Дело вовсе не в предстоящем экзамене, к которому я готовилась все выходные. Ратмир откуда-то знал, что бой закончится не в его пользу.

— Не надо так на меня смотреть, — раздражённо просит, снимая сумку с плеча. — Всё ок. И я ок.

Тихо глотая слёзы, волочусь за

ним в ванную комнату.

Слежу, как снимает пропитанную потом и кровью футболку, как зло задергивает штору над ванной и включает воду.

Чего Мир сейчас не потерпит — так это жалости, а мне невыносимо сильно хочется обнять его со спины и коснуться губами между лопаток, чтобы выразить поддержку.

Сажусь на стиральную машинку и всхлипываю. Беззвучно не получается, поэтому натыкаюсь на хмурый и предупредительный взгляд Ратмира.

Что здесь может быть ок?

Припухшая бровь? Рассечённая переносица? Нижняя губа?

На теле множество гематом. У меня сердце кровью обливается.

Я не вхожу в число тех девушек, которые тащатся от бойцов, потому что умею определять, чем это обычно чревато.

Учебники приходится отложить и приняться за лечение прямо-таки немедленно, несмотря на явный протест и попытку Мира уснуть.

Мы снова спорим. Ратмир срывает на мне дурное настроение, а я и впитываю его, и глотаю, но всё равно не сдаюсь.

Прикладываю лёд, обрабатываю раны. Злюсь на медперсонал клуба, который отпустил бойца в таком состоянии. Не просто отпустил, а позволил сесть за руль и проехать триста километров!

Вся ночь проходит беспокойно. Я встаю каждый час, трогаю горячий лоб и прислушиваюсь к затруднённому дыханию. Тормошу Мира за плечо, когда не удается удержать степень тревожности на нормальном уровне.

Предлагаю отправиться в больницу сейчас и немедленно, а после отказа — втайне связываюсь с Ариной и получаю номер врача, который соглашается приехать на дом.

После осмотра Ратмир получает внутривенный укол антибиотика и обезболивающего, а вот по остальным назначенным препаратам мне приходится мотаться по району в поисках ночной аптеки.

Состояние взвинченное. Нервные клетки в организме лопаются со скоростью света. Особенно сильное раздражение вызывают долларовые купюры на журнальном столе — как оплата за покалеченное здоровье.

К утру Мир крепко прижимает меня к себе и обречённо просит:

— Спи, Даш. Пожалуйста.

Я не шевелюсь в его объятиях, потому что боюсь навредить, и послушно киваю.

— И ты спи.

— Я бы и рад, но ты не даешь этого сделать.

Перестаю возиться, но долго не могу сомкнуть глаз, оглаживая сильные жилистые руки, обвивающие мой живот. И только когда начинает восходить солнце — мне чудом удается уснуть.

Сон мрачный и путанный. Я преодолеваю какие-то жуткие препятствия и защищаюсь от угроз, пытаясь выжить.

В реальность меня возвращает настойчивый телефонный звонок.

Я протягиваю руку к тумбе, смотрю на экран и тут же снимаю трубку.

— Гайдукова! — раздается строгий голос подруги в динамике. — А тебя разве на консультации не будет?!

От неожиданного вопроса дёргаюсь, будто от удара молнии.

— В смысле?

— В прямом! Ты время видела?

Выбравшись из постели, направляюсь в ванную комнату. Возведенные наполеоновские планы рушатся от лёгкого дуновения ветра, потому что стрелки часов показывают ровно девять утра — то время, когда должна начаться консультация перед экзаменом. Даже если я сейчас отправлюсь в универ прямо в пижаме — всё равно не успею.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Почему нельзя отмотать время обратно?

— Да, я видела, — отвечаю сипло. — Но приехать никак не смогу, Ян.

На другом конце провода слышится шорох и скрип двери.

Я судорожно придумываю причину, но ничего лучше, чем соврать — в голову не приходит.

— Онищенко предупреждал, что снизит балл за неявку на консультацию, а ты же вроде как хотела сдать сессию на отлично…

Хотела.

Зажмурившись, оседаю на пол, прощаясь с мечтой.

Это провал. Другого шанса попросту не будет, потому что строгий препод всегда держит слово. Теперь максимум, что мне светит — средняя оценка.

— Передай ему, пожалуйста, что я сильно заболела.

Подруга тихо посмеивается в трубку.

— Даш, ну мне-то сказки не рассказывай. Это из-за твоего возлюбленного, да? Колись!

— Нет!

— Наверное, трахал тебя до глубокой ночи и сильно утомил, поэтому ты не сумела вовремя проснуться?

То, что Янка считает виноватым в прогуле Ратмира — отчего-то задевает. Я вспыхиваю и яро отрицаю этот вариант:

— Ничего подобного. Я вообще не с ним — у мамы. Мы вдвоем серьезно заболели.

— Ладно, считай что поверила. Пока. Онищенко обязательно передам.

Завершив звонок, возвращаюсь в спальню.

Мир крепко спит, а я сажусь рядом, глажу его по голове и невесомо очерчиваю нос, губы, скулы и подбородок.

К чёрту такой вид заработка. Плевать на гордость, самостоятельность и желание сепарироваться от родителей. Нужно набраться смелости и признать, что студентам сложно выживать без финансовой помощи.

Новенькие хрустящие купюры на столе не дарят ожидаемой радости. Они несут слёзы и горе.

Я не желаю вот так.

После недолгих размышлений забираюсь под одеяло, оплетаю Ратмира руками и ногами, и моментально проваливаюсь в царство Морфея.

В этот раз теряется счёт времени. Жизнь ставится на паузу. Всё, что нужно — уже проспала.

Я пробуждаюсь от приятных и дразнящих касаний ладоней на внутренней стороне бедра.

Наверное, то, что Мир хочет заняться сексом в таком состоянии — хороший знак, который свидетельствует об улучшении.