Без кислорода
Шрифт:
Занятые друг другом, они даже не замечали меня. Я не поверил своим глазам, когда в полумраке, мне удалось разглядеть жену и брата. Они целовались. Всем своим телом этот ублюдок прижимал к стене мою жену. Она же отвечал на его поцелуи и держалась за его шею так, будто боялась упасть.
Боль, о существовании которой я раньше не знал, сковала мое тело, и я зажмурил глаза, в надежде, что все это мне привиделось. Но как же я ошибался. Это была ужасная, разрушительная правда, которую я видел. Ревность, боль, ненависть пожирали мою грудь и сжав кулаки я набросился на этого ублюдка. Оторвав его от жены, ударом в челюсть сбил с ног:
–
– Спокойно, - попытался встать на ноги Демид, но я нанес еще удар, и он снова завалился на бок, держась за лицо.
– Марк! Успокойся! – зарыдала Ольга и встав на моем пути обхватила меня кольцом рук.
– Как долго ты трахаешь мою жену?! А? – закричал на него, пытаясь оторвать ее руки от меня, но она не отпускала, вцепившись словно клещами. Блядь, я был не просто зол на нее. Она была отвратительна, и я не хотел чтобы она прикасалась ко мне.
– Брат, между нами ничего не было, - морщась от боли он еле встал на ноги и попятился назад, держась за челюсть.
– Не смей меня так называть! Ты гребаный кусок дерьма, а не брат! Раз трахаешь мою же жену у меня за спиной!!
– схватив эту дрянь за волосы заставляю ее посмотреть мне в лицо, - как ты могла? С моим же братом!?
– Прости, любимый, прости, я виновата, - захлебываясь слезами тараторила она, но я не мог больше слушать это дерьмо и оттолкнув ее, снова набросился на этого подонка.
Но неожиданно подоспевшая охрана и схватила меня за руки, оттащив от него. Стараясь вырваться из рук охраны, которая выводила меня из помещения, я продолжал кричать:
– А ты сука! – Указываю пальцем, теперь уже на бывшую жену, - Проваливай нахрен из моей жизни! Ненавижу тебя! Ненавижу сука!
Меня выволокли на глазах у сбежавшейся толпы гостей и матери на улицу и пригрозили, что вызовут полицию, если я войду снова. Только я и не собирался возвращаться. Сейчас я хотел оказать как можно дальше отсюда. Забрав у Семена ключи, я сел в машину и вжимая педаль газа в пол уехал куда глаза глядят.
Пребывая в шоке от произошедшего и пытаясь обуздать ревность и обиду, я сжимал руль сильнее и не знал куда еду.
Она звонила мне до тех пор, пока я не отключил телефон к черту. Чего она хотела сказать мне? Извиниться? Для меня ее больше нет!
Глубокой ночью моей конечной остановкой стал офис. Поднявшись в кабинет, я достал бутылку рома и осушив ее, уснул на диване.
А уже утром, взволнованный, заплаканный голос матери сообщим мне, что Ольги больше нет. Как оказалось, они вместе с Демидом были пьяны и поехали за мной. Водитель не справился с управлением, и машина выехала на встречную полосу. За рулем был Демид. Он отделался парой сломанных ребер и ссадинами. А Ольга, не приходя в сознание умерла в больнице спустя четыре часа.
И я не знаю, за что больше ненавижу бывшего брата.
За то, что изменял мне с моей женой.
Или за то, что был виновен в ее смерти.
****
– Мужчина, просыпайтесь! – Слышу сквозь сон незнакомый голос.
– Что? – бормочу, поднимая голову и слабо понимая где нахожусь.
– Пора вставать, - добавляет
Он берет стакан с одного подноса, протирает его полотенцем и перевернув вверх дном, ставит на другой поднос. Я уснул за барной стойкой, а этот парень бармен. Помню, как пришел сюда, но не знаю, как долго проспал:
– Который час?
– Шесть. И мы закрываемся, - натянуто улыбнулся бармен, не отрываясь от своей работы.
– Вечера? – протерев лицо ладонью, встаю с барного стула держась за стол.
– Утра, - устало протянул и положил чек на стол, - вот ваш счет.
– Хорошо, - нашарив в кармане бумажник, я расплатился и направился к выходу.
Какого черта я поперся в этот бар и зачем так нажрался – задался я вопросами. Но как только вышел на улицу и вдохнул свежий воздух, ответы на вопросы отпали сами собой. Потому как в памяти всплыли события последних суток.
Самолет. Звонок Семена. Алкоголь. Лера в номере Демида. Теперь она в моей квартире, а я здесь.
Сжав челюсть, достаю из кармана телефон и набираю Семена:
– Как она?
Не сразу, а через долгие несколько секунд он глубоко вздохнул, но ответил:
– Жива.
Глава 30.
Лера.
Чувствую себя настолько разбитой, что едва хватает сил сдвинуть руку или голову. А еще мучает жажда. В горле пересохло, что не могу и сглотнуть толком.
Где я нахожусь?
С трудом распахнув, отяжелевшие и опухшие веки, озираюсь по сторонам, а мысли путаются, не давая вспомнить это место. Я могу точно сказать, что спальня мне не знакома. Только почему не покидает ощущение, что я здесь уже была. Только когда?
В коконе одеяла, в которое укутано мое тело, нестерпимо жарко, отчего тело покрылось испариной. Кости ломит так сильно, как будто меня переехал товарный поезд, не оставив в теле ни единого живого места. Прикоснувшись к распухшей щеке и зашипев, тут же убираю руку, потому как, она болезненно заныла. Низ живота пульсирует болью, и ладони нещадно щипает. Избегая резких движений, в попытке выбраться из одеяла, освобождаю левую руку и плечи, затем пытаюсь ухватиться за край одеяла правой рукой, но не могу. Потому как пальцы онемели, и попытка сжать их неудачна, а приносит лишь еще большую боль в районе кисти, на которой замечаю повязку. Кто ее наложил? Подожду пока кровь поступит к пальцам, должно быть я отлежала ее или повязка слишком сильно затянута. Осторожно перекатываюсь на живот и высвобождаю ноги, наслаждаясь прохладой, что окатила тело. С трудом ложусь снова на спину и понимаю, что на мне совсем нет одежды. Крехтя, усаживаюсь на кровати, и только когда подтягиваю одеяло ближе, чтобы прикрыть им грудь и тело, замечаю на нем кровь и весь ужас сегодняшней ночи всплывает в голове. Ком в горле душит, и слез кажется совсем не осталось, но влага щипает глаза. Подавив всхлипы, зажмуриваю глаза и кусаю край одеяла так сильно, что сводит челюсть.
Я отказываюсь принимать то, что Он со мной сделал! Я не хочу этого! Не хочу чувствовать это боль! Почему я? В чем я виновата? За что Он поступил со мной как с животным? Я до сих пор не могу поверить, что Он на такое способен. Но он сделал это. Не дав мне и слова сказать в свое оправдание, просто сломал. Как игрушку, свою собственность, которой может распоряжаться, как пожелает.
Именно в эту минуту, я осознаю, где нахожусь. Сжимая край одеяла зубами сильнее, нервно качаю головой из стороны в сторону. Нет! Я не хочу находиться в его квартире. Неужели ему было мало тех издевательств и боли, что он уже нанес? Я никогда не забуду, как из последних сил молила его выслушать меня и не причинять боль. Но он отказал и что еще хуже - привез к себе. А раз я до сих пор еще жива, это значит лишь одно – в покое он меня не оставит. И моя казнь еще впереди.