Без кислорода

Тесс Кира

Здоровой рукой обхватываю запястье и приложив правую ладонь к стене, зажмурив глаза, стараюсь хоть что-то ощутить – орнамент обоев, прохладу поверхности, ее твердость. Но ничего не чувствую. Тогда напрягаю все тело, задержав дыхание и пытаюсь пошевелить хоть одним пальцем. И снова безуспешно. Закрыв глаза, накидываю одеяло с головой и пытаюсь уснуть, хоть и знаю, что это не удастся. Я хочу, чтобы этот день закончился как можно быстрее, но он, как и все прошлые будет тянуться невыносимо долго.

Не знаю сколько недель, а быть может месяцев прошло с похорон отца, но кажется будто этот день закончился только вчера. День, который я слабо помню, но возвращаясь в который, становится все так же больно. Было много незнакомых людей. Лиц, которые я не узнавала, потому как они сливались в одно серое мутное пятно. В день похорон наша квартира была похожа на проходной двор,

в дверь постоянно звонили, потом ее и вовсе оставили открытой, потому что соседи бегали туда-сюда. Говор не смолкал, слышны были слова соболезнования и скорби. Каждый считал обязательным зайти в мою комнату, присесть на стул или рядом на кровать и погладить меня по голове или спине, бормоча при этом - «Крепись девочка» и «мне так жаль». Я же не в силах пошевелиться и сказать хоть слово, чтобы попросить их оставить меня в покое, просто лежала и смотрела в стену. Я не могла уснуть, потому что как только закрывала глаза образ отца возникал передо мной, напоминая о том, что его больше нет.

Понятия не имею, как Стасу удалось организовать похороны отца. Где он достал деньги? Быть может украл у кого-то в очередной раз, а может занял или соседям и знакомым стало настолько жаль нас, что они решили финансово помочь нашему горю. Для меня удивительно то, что брат до сих пор находится рядом и не пропал. Каждое утро он куда-то уходит, а вечером возвращается. Ночует, занимается домом, заботится о том, чтобы продукты были. Подозреваю, что он, как нормальный человек, все же устроился на работу. И нет, меня совершенно не волнует все то, что касается его жизни. Снова связался с наркотиками – пускай, мне плевать. Как бы жутко это не прозвучало, но больше всего я хочу, чтобы в один из дней он ушел и больше не вернулся. Если Стаса не было рядом, когда он был больше всего мне нужен, то сейчас он является последним человеком, помощь и поддержка которого мне нужна. Пусть оставит меня в покое, а не спрашивает каждый божий день о моем самочувствии. Никогда не замечала за братом, что он способен проявлять заботу и интересоваться чьей-либо жизнью помимо своей.

Внезапно тишину квартиры нарушает звук открываемого замка. Время доходит восемь вечера, а это значит вернулся брат. Его действия, что последуют дальше мне известны, изо дня в день маршрут не меняется. Разувается в прихожей и идет на кухню. Шурша пакетами, достает продукты и раскладывает их на стол и в холодильник. Затем набирает в чайник воду и ставит его. Зашумел. Гремит тарелками, раскладывает готовую еду из супермаркета и ставит ее в микроволновку. Загудела. Сам готовить не умеет, но покушать любит, поэтому и берет столько еды. Больше, чем нужно двоим. И хоть я не выхожу ужинать с ним, он все равно зовет меня. Три, два, один.

– Лера, пошли ужинать, - кричит он.

И тишина. Прислушивается к моим шагам, в надежде, что я все же выйду на кухню. Только я не пойду. Это уже традиция, которую не собираюсь нарушать, и я дождусь, когда же Стасу все это надоест. Он упертый, я это знаю, но не переплюнет в этом меня. Странно видеть брата на месте себя. Если он пытается своими вниманием и заботой, которая является лишь излишней навязчивостью, компенсировать свое разгильдяйское отношение к близким и тем самым заполучить звание «Брат года» - то зря старается.

У меня нет аппетита. Пью много воды, а вот кусок хлеба в горло не лезет. Ближе к обеду, когда сильно затошнит, заставляю себя съесть что-нибудь, будь то бутерброд, яблоко или котлета, оставленная для меня с вечера. Или же поздно ночью, когда не могу уснуть и желудок дает о себе знать урча, заставляю себя сходить на кухню и чем-нибудь перекусить. Без аппетита, через силу, потому что так надо, ведь организм требует.

За прошедшие недели, кажется я сильно похудела. Домашние шорты или треники висят на мне как на вешалке, так и норовя сползти с бедер. На днях, умываясь, заметила свое отражение в зеркале и ужаснулась. На осунувшемся бледном лице, были видные темные круги под глазами. Теперь же, зная свое жалкое состояние – увидеть еще раз свое отражение я боюсь. Отсутствие аппетита и постоянное недосыпание отразились на моем состоянии и внешности, но меня это не волнует. Впрочем, как и все остальное.

Каждый раз просыпаясь от кошмаров, глубокой ночью или утром, я понимаю, что задыхаюсь в этих четырех стенах, но одновременно с этим чувствую себя в безопасности. Моя комната подобна клетке, в которой я мечусь из угла в угол, не находя себе места. Кровать, стул, полка с книгами. И как бы эта обстановка не угнетала, не способствовала еще большей затяжной депрессии – ничего с этим поделать

не могу. Не жизнь, а замкнутый круг, наполненный ужасом при одной только мысли, чтобы оставить это место и жить полной жизнью. Самое важное, что на двери моей клетки нет замка и я могу быть свободна. Строить планы на будущее, продолжить работу и учебу, двигать дальше. Только не могу. Апатия, страх и боль утраты размывают любые картины моего будущего. Я отдаю себе отчет в том, что так больше продолжаться не может, но как не пыталась - не могу себя заставить сделать шаг из этого тупика. Нужно всего лишь попытаться заставить себя выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух. Окунуться в повседневные хлопоты и забыться в них. Позвонить в офис и попроситься на работу, заверив, что больше прогулов не будет. Узнать у кого-нибудь из сокурсников не отчислили ли меня из института, а если это так восстановиться. Только вот зачет все это? Ради чего или кого? Разве на выпускном со мной рядом будет отец? Скажет, что он гордится своей дочерью, которая закончила обучение? Нет. Нужна ли мне очередная зарплата, если заботить мне теперь не о ком? Нет. Последняя надежда, на то, что с нашей семьей все будет в порядке, умерла вместе с отцом. Теперь, когда ты остался один в этом мире и никому стал не нужен – ничего больше не важно! Семьи больше нет. Ради которой, с грузом проблем, бороться с испытаниями, что подкидывала судьба, было сложно, но я бралась за них с оптимизмом и верой в лучшее.

Как я могу идти дальше, когда ужас, который держит мой разум в напряжении и заставляет тело дрожать от одной только мысли, что в любой момент моя жизнь может превратиться в кошмар – появись в ней снова Марк. Я не смогу жить спокойно, собирая себя по кусочкам воедино, потому как, отказываюсь верить, что он оставит меня в покое. Слишком легко он меня отпустил, после того как вдоволь поиздевался. Как будто дал мне время прийти в себя – чего никогда не произойдет. Мои душа и тело были подвержены разрушениям, боль от которых никогда теперь не забыть. И я уверена, это не помешает ему вернуться и забрать свой долг.

***

Да чтоб тебя! Сдунув выбившуюся прядь из косы и вытерев со лба пот, снова не спеша вставляю гвоздь в отверстие. Затем прикладываю шпингалет вместе с гвоздем в нем к двери и придерживаю его запястьем правой руки. Это отнимает много сил и чертовски неудобно. Наклонившись, здоровой рукой беру молоток и прицелившись делаю удар по гвоздю. Отлично. Почти поучилось. С десяток попыток ранее не принесли успеха, но сейчас удалось вбить этот проклятый гвоздь. Теперь осталось забить его до конца и тоже самое проделать со вторым гвоздем, чтобы шпингалет держался. Поджав губы, снова прицеливаюсь молотком и бью по шляпке, но промазываю и гвоздь вместе с шпингалетом падают на пол. Твою мать, да сколько же можно!

Тяжело вздохнув, опускаюсь на стул и перевожу взгляд с двери на шпингалет, что валяется на полу. Когда ты чего-то сильно хочешь, можешь быть уверен – ты этого никогда не получишь. А именно сейчас я хочу прибить щеколду к двери и замкнуть ее. Больше часа я потратила на поиск шпингалета на балконе, в инструментах отца. Но еще больше времени ушло на то, чтобы прибить гвоздь одной рукой, потому как пальцы правой бесполезны и только безжизненно свисают. Отбила молотком запястье, потому что придерживала им шпингалет и гвоздь одновременно. Теперь же на нем выскочил огромный синяк и ужас, как болит. Мне нужно, во что бы то ни стало прибить засов на дверь до вечера и закрыть ее. Если в будни меня донимает брат, то начиная с пятницы и на все выходные ему на помощь приходит Данька. После того дня, как он сообщил мне о смерти отца, мы с ним не общаемся. Вернее, я молчу, когда он нагло врывается ко мне в комнату и ведет себя как ни в чем не бывало. Первое время, он пытался разговорить меня, задавая вопросы о том где я пропадала в ночь перед операцией, кто меня избил, но позже сам предположил и согласился с тем, что это был Марк. Столько оскорблений в адрес своего насильника не смогла бы сказать даже я, но Данька, мог часами красноречиво описывать, как он его ненавидит и что хочет сделать с ним при встрече. А через какое-то время просто перестал пытаться разузнать о том, что случилось, видимо прочитав по моим глазам, что говорить об этом я не хочу, и вечера на пролет трещал о своей жизни и работе. Мой заботливый друг, с еще большим рвением, чем Стас пытается накормить меня. Пару раз даже отсчитал брата, что он совсем не заботится обо мне. Вот и сегодня мне придется слушать лекцию на тему моего здоровья и состояния в целом. И только бы этого избежать мне нужно запереть дверь. Но все мои попытки воплотить это в жизнь тают на глазах.