Без лица
Шрифт:
Кейт надеялась, что он не станет спорить с ней. На этот раз она сделает все правильно, не позволит предательскому сердцу подвести ее снова. Она будет держать ситуацию под контролем.
— Это все?
Он кивнул.
— Тогда я пойду, — сказала она и повернулась, чтобы открыть дверь.
— Кейт!
Теперь в его голосе была нежность. Больше всего она боялась этого голоса.
«Зачем это? Джек, только не говори ничего!» — подумала она.
— Да? — Заглянув в его серые глаза, она замерла на месте.
— Прости. Я был груб с тобой.
Кейт пожала плечами.
— Все в порядке.
— Мне кажется, убийства будут происходить снова и снова.
— Этого не случится. Мы его быстро поймаем.
— Да, мы должны. Я этого не сказал, но Бенсон дал мне всего десять дней. Потом он будет вынужден сообщить обо всем прессе и опубликовать отчет нашего отдела.
Такого Кейт не ожидала и тут же прониклась уважением к Бенсону. Этот медведеобразный друг не собирался прикрывать Джека. Вначале она решила, что собрался клуб мальчиков, который затеял тайную игру, и, конечно же, пришла в ярость, но теперь все выглядело несколько иначе.
— Значит, он тоже возражал?
— Его устроили мои объяснения. С профессиональной точки зрения. Но как друг он советовал мне покинуть операцию. Поэтому он и установил такие жесткие сроки. Он не просто прикрывает свою спину. Я слишком хорошо знаю Джеффа — он делает это ради нашей же пользы.
— Жаль, что у меня нет таких друзей.
Джек кивнул.
— Да, за всю жизнь я не встречал лучшего человека.
— Десять дней… — повторила Кейт. Судя по голосу, она нервничала.
— Мы должны серьезно взяться за работу, действовать осторожно и расчетливо. Мне нужна твоя помощь. Мы должны работать как одна команда и не ссориться по пустякам.
— Мы не ссоримся, — поспешила заверить его Кейт. И она действительно так считала.
— Я рад. Теперь можно продолжить совещание. Идем?
— Можно кое о чем спросить?
— Конечно.
— Если ты поймешь, что не справляешься… — Она глубоко вздохнула. — Я сама плохо понимаю, что хочу сказать… Джек, это омерзительное преступление, и я не знаю, что нас ждет впереди, но если твой гнев будет выходить из-под контроля, обещаю, я помогу тебе.
Он невесело улыбнулся.
— И расскажешь обо всем Шарпу?
Кейт, как никогда прежде, чувствовала, насколько он разочарован в ней. Вероятно, она заслужила это после их последнего совместного расследования.
— Нет! Даю слово, я ничего не расскажу Шарпу — если, конечно, он не спросит меня напрямую. Но ты должен сказать мне, если ситуация начнет выходить из-под контроля. Как твой заместитель я должна знать, что происходит вот здесь… — Она указала на свою голову, хотя речь, конечно же, шла о его мозгах. — Только так мы сможем эффективно работать в команде.
— Обещаю, — ответил Джек.
— Спасибо.
Она глубоко вдохнула. Она должна сказать ему сейчас. Это подходящий момент: они одни и могли говорить откровенно.
— Еще, Джек, пришли результаты вскрытия…
— Кейт, я в порядке. Точно. Мы ничего не должны скрывать от остальных.
— Да, но это касается тебя и Лили. Дело в том…
Джек поднял руку и встал, решительно прерывая ее попытки вернуться к разговору.
— Нет, я не хочу никаких недомолвок и секретов, — сказал он уверенно, но с просительной ноткой в голосе. —
Он открыл дверь, пропуская ее вперед. У Кейт не было сил спорить. Очевидно же, что каждое слово, которое она скажет, Джек воспримет как вызов и попытку поставить его авторитет под сомнение. Ей совершенно не хотелось усложнять и без того непростую ситуацию. Джек посоветовал не ссориться с ним, и сейчас, если она проигнорирует руку, придерживающую для нее дверь, точно нарвется на ссору. Лучше спокойно уйти. Он еще пожалеет, но выбора у нее не было. Кейт кивнула и, не проронив больше ни слова, вышла. Она ненавидела себя за то, что струсила и не рискнула настоять на своем.
Вернувшись к группе, Джек в общих чертах пересказал информацию о каждой жертве из полицейских протоколов.
— Теперь о том, почему убийство Лили By кажется мне странным. У нас есть три обезображенных трупа. Эти люди были нелегалами: двое мужчин азиатского происхождения, один — выходец из Восточной Европы. Все трое приблизительно одного возраста. У двух жертв вырезаны почки. Это Лили и европеец. У всех срезаны лица. С другими жертвами Лили By объединяет только отсутствие лица. Она выросла в благополучной семье, жила одна. С родителями и сестрой была в хороших отношениях. Родилась здесь, у нее британское гражданство. Работала флористом в магазине родителей в Чайнатауне и в основном доставляла цветы в Лондонский Королевский госпиталь. Нам нужно немедленно найти связь между ней и другими жертвами. Успеть до того, как убийца нанесет новый удар. Важно понять, есть ли хоть что-то связывающее их. Кстати, мы сосредоточимся на Лили By только потому, что она единственная идентифицированная жертва, и мы о ней достаточно много знаем. У нас нет ни имен, ни биографий остальных жертв, поэтому необходимо выяснить, как убийство Лили связано с остальными случаями. Возможно, так мы поймем, почему были убиты мужчины.
— Может, они все были случайными жертвами? — предположила Анджела. — Просто оказались не в то время не в том месте?
Кейт посмотрела на Сару, затем отрицательно покачала головой. Джек тоже дал понять, что так не считает.
— Сара?
Прежде чем ответить, Сара посмотрела на Анджелу.
— Конечно, все может быть, но я думаю, что жертвы выбраны не случайно.
— Почему ты так думаешь? — спросил Джек.
Кейт подумала, что ему нравится, когда команда доверяет своей интуиции, а не слепо следует его указаниям. Мозговые штурмы Джека не только объединяли команду, но и поддерживали в каждом офицере уверенность в своих силах.
Инспектор Джонс все еще размышляла над ответом. Наконец она вздохнула.
— Вот о чем я подумала. Согласно результатам вскрытия предыдущих жертв, надрезы очень точные, очень аккуратные. Преступник мог проделать это только в спокойной обстановке, зная, что все находится под его контролем. Если бы жертвы выбирались случайно, во-первых, их было бы больше, во-вторых, они все были бы проститутками, цыганами или нелегалами, поскольку только так можно убивать случайных людей, которых никто не будет искать, и не бояться быть пойманным. Логично искать жертвы среди людей без постоянного места жительства, ведь никому, кроме нас, по-настоящему нет дела, живы эти люди или умерли.