Без маски
Шрифт:
Сири, как заправский командир, расставила парней по местам. На этот раз все постарались запастись смертоносным оружием. Йорн сжимал в руках топор и вилы, а в зубах — столовый нож. Еще несколько вил он захватил с собою наверх и положил их перед собой. Вдруг хохот раздался в саду. Финн Уле и Юн-верзила стали потихоньку спускаться из окна. Но не успел Юн-верзила ступить на землю, как получил удар прямо в лицо чем-то мягким и липким. Услышав крик, Финн Уле выпрыгнул вслед за ним и упал прямо на Юна, который, сомлев, растянулся на траве. Сири с револьвером в руке вихрем слетела с лестницы. Из спальни Хуаниты раздавались стоны и жалобный плач. Притихшие
— В тебя плеснули кислым молоком, — заявила она убежденно. — Все по местам!
Однако храбрецы, стыдливо понурив головы, один за другим скользнули за ворота. Во дворе остался только Йорн со своим оружием. Он судорожно глотнул воздух, но не двинулся с места.
— Спасибо тебе, Йорн, — ласково сказала Сири. — Ступай наверх, а остальное я возьму на себя. — И громко продолжала: — Я обойду с револьвером вокруг дома и как только услышу шорох или замечу какое-нибудь движение, буду стрелять!
Они вздрогнули, услышав громкий хохот отца Сири из нижней комнаты.
После этого Йорн, еще больше побледнев, отправился наверх, а Сири двинулась вокруг дома, держа наготове револьвер со взведенным курком. Теперь вся эта история не казалась ей такой уж забавной. Обогнув последний угол, Сири пошла, тесно прижимаясь к стене. Из-за этого она споткнулась о выступ веранды и полетела носом в землю, нечаянно нажав курок. Грянул выстрел. Сири вздрогнула и закрыла руками лицо. Оно было всё перемазано кислым молоком. Мокрая швабра, лежавшая около веранды, угодила ей в рот. В эту минуту послышались тяжелые шаги за углом. Какой-то человек гнался за ней по пятам! Сири быстро схватила швабру и, едва только парень показался из-за угла, бросилась на него, размахивая своим оружием. Тогда он изменил курс и одним духом взлетел вверх по лестнице, словно ласточка в погоне за комаром. А богатырь Йорн выпрыгнул из окна второго этажа и побежал по холмам, блея от страха, точно баран.
Как раз в это время в усадьбе соседа по окончании баталии пили за здоровье дочкиного кавалера. Жених держал в одной руке стакан с вином, а другой поддерживал штаны. Подтяжки свисали у него пониже пояса. Когда он услышал, вопли пробегавшего мимо богатыря, рука его, поддерживавшая штаны, от неожиданности разжалась…
А Сири между тем осталась один на один со страшным гранбаккенским привидением. И это вовсе не радовало ее. Когда она, с револьвером в вытянутой руке, поднималась вверх по лестнице, из своей комнаты вышла Хуанита. Старая амазонка дрожала от страха и беспрестанно крестилась. Но настроена она была очень воинственно и сыпала угрозами направо и налево. В руке она держала кочергу. Хуанита, не говоря ни слова, протянула тонкий шнур над верхней ступенькой, чуть повыше пола, и привязала его к перилам. После этого она, приложив палец к губам, бесшумно втащила Сири к себе в комнату. Тут обе женщины застыли в ожидании, крепко сжав кулаки. Прошло несколько долгих минут. Потом они услышали хохот наверху. Кто-то медленно шел по направлению к лестнице. Хуанита так крепко сжала руку Сири, что синяк на коже девушки не проходил недели две. Позднее, указывая на него, некоторые недоверчиво говорили, что дело тут, должно быть, вовсе не в Хуаните!
Привидение прошло мимо комнаты, в которой они сидели. И, тут послышался неимоверный грохот, а затем вопли, стоны, проклятья и ругань.
— Привидение не стало бы ругаться, как извозчик! — закричала Хуанита так громко, что усы у нее задрожали. С этими словами она рванула дверь и бросилась из комнаты. В самом низу лестницы, почти съехав на пол, лежало белое привидение и жалобно вопило.
— Вставай, — закричала Сири, — а не то буду стрелять!
Человек вскочил и попытался было улизнуть. Тогда Сири пальнула в него, и по воплю, раздавшемуся вслед за выстрелом, поняла, что попала в цель. Человек совсем обезумел. Не раздумывая, он бросился в спальню старика Клинбергера и, прихрамывая, подбежал к окну. Но тут старик вскочил с постели.
— Так ты и мне не даешь покоя, хохотун проклятый! — закричал он.
Призрак, лихорадочно отодвигая оконные задвижки, отвечал ему замогильным голосом:
— Я дух Гудлейка-изгнанника, и нет мне покоя в могиле!
— Ну вот сейчас я, черт побери, угощу тебя снотворной пилюлей!
Тут Клинбергер, схватив со столика ночник — старинную фарфоровую вазу, в которую была вмонтирована лампочка, запустил ею в голову Гудлейка. Тот без единого звука рухнул на пол. В это время Сири и Хуанита осторожно вошли в комнату и остановились над распростертым призраком.
— Кровь, — сказала Хуанита, указывая на его голову и руку.
Сири сорвала с человека простыню. Привидение оказалось весьма пригожим парнем. И вдруг Сири признала в нем того самого кавалера с фальшивыми усами, что танцевал с нею в субботу на гулянье. Она принялась усердно хлопотать над ним. Хуанита промывала рану на его голове, а Сири смазывала йодом его ногу. Но парень внезапно пришел в себя и завопил что есть мочи:
— Ай-ай-ай! Убили вы человека, и ладно. Зачем же еще мучить его после смерти?
И вдруг, увидев Сири, разом умолк. Но, видно, он был не из робкого десятка, потому что поднял руку и нежно погладил Сири по щеке. Она отпрянула. Затем снова быстро наклонилась над ним, заглянула ему в глаза и положила руку ему на лоб.
— У тебя жар? — спросила Сири.
— Да, — простонал он и, приподнявшись на локте, поцеловал ее в щеку. Потом опять упал навзничь. — Я брежу!
— Да он просто самозванец, а вовсе не привидение, — сказала Хуанита. — Позвонить ленсману?
— Что это угодило мне в голову? — спросил парень, очнувшись.
— Старая безвкусная ваза, — ответил Клинбергер.
Он зажег сигару, предложил другую привидению и любезно дал ему прикурить.
Парень взглянул на вазу. Из нее торчала какая-то свернутая трубкой бумага. С загоревшимися глазами он протянул руку, взял позолоченные гербовые листы и распрямил их. Потом издал восторженный клич, вскочил на ноги, но тут же повалился обратно, прямо на руки Хуаните. Кровь ручьем потекла из его раны. Сири снова захлопотала вокруг него, а Хуанита, крепко зажав его в своих лапищах, приказала девушке:
— Промой ему как следует рану! А ты, привидение, не ори, будь мужчиной!
— Завещание! — воскликнул Пер Гранбаккен и потерял сознание. Сири торопливо заканчивала перевязку.
А потом они праздновали встречу Нового года. Перу Гранбаккену пришлось рассказать, как он надеялся запугать и прогнать из дома старика и женщин, а потом купить усадьбу за бесценок. В Канаде он трудился до седьмого пота, и ему удалось собрать немного денег.
Он долго пролежал в постели, и Сири ничего не оставалось, как ухаживать за ним. А старый Клинбергер вынужден был без конца слушать рассказы Пера о том, как он отвадил от дома всех кавалеров Сири.