Без него
Шрифт:
– Нет!
– Молчи! – приказывает Султан.
– Ты хочешь пойти с ним? Я пойму, если… – Адлан бледнеет и сглатывает. Он что правда меня отпустит с ним?
– Я не хочу. Спаси меня, Адлан, – в его глазах появляться жесткость. Всё остальное происходит так быстро. Он достает оружие, выстрел и меня уже никто не держит. Я поворачиваюсь. Султан лежит на полу в луже крови.
– Только не это. – опускаюсь на колени, не заботясь, что все мои руки в крови. Ступор. Неверие.
Неужели Адлан выбрал меня? Убил брата.
Щупаю пульс и облегченно вздыхаю. Он жив.
– Врача. Пожалуйста! – оглядываюсь по сторонам. Слышу, как из рук Адлана падает оружие и он выходит из операционной.
Глава 15
Адлан
Меня держали сутки в камере, допрашивали. Все это время Юля пыталась прорваться ко мне. Но это к лучшему, что её не пустили.
Я был полностью дезориентирован. Отвечал на вопросы, ел что давали, не чувствуя вкуса, а перед глазами маленькая дырка в голове брата. На моих руках кровь брата. В тот день я словно убил часть себя, но у меня не было другого выбора.
Адвокат, которого прислал Эмин, показывал мне несколько томов заведенных на брата по всему миру. И я малодушно хотел заткнуть уши, не слушать что натворил мой брат, моя кровь, часть меня.
«Убил бизнесмена Смита. Вдова с тремя детьми осталась без средств к существованию... Взрыв в здании бизнес-центра. Погибло 68 человек.»
И говорил, говорил. Столько преступлений за какой-то год! Это невозможно осознать, принять. Моего брата-близнеца, который был мне ближе всех других, обвиняли в терроризме. В самом страшном преступлении. И самое главное, он хотел убить Юлю.
Меня наконец отпустили, сняли все обвинения. Глотая сухой ком, который раздирал горло, спросил о самом важном.
– Он жив?
– Вашего брата прооперировали, извлекли пулю. Хорошо что это был пистолет марки Макар. Или нет. Если он выживет, ему грозит смертная казнь или пожизненное заключение. Так что лучше, чтобы он умер. Его на суде разорвут на куски. Слишком многим людям он принес горе.
Мне выдают вещи, я выхожу на улицу.
– Адлан, любимый, – Юля виснет на моей шее, не перестает меня целовать. А я стою как статуя. Во мне умерло что-то. Я умер.
– Возвращаемся домой, – снимаю её руки с шеи. Она сбита с толку. Пытаюсь её приободрить и выжимаю из себя притворную улыбку.
Передо мной стоит непростая задача. Испытание. Посмотреть в глаза матери и отца, после того, как выстрелил в брата.
В самолёте мы почти не разговариваем. Я благодарен Юле, что она понимает, не заводит разговор о произошедшем. Я не готов. Откинувшись на спинку кресла, вспоминаю наше детство.
Как Султан и Эмин стояли против целой банды школьников, что нападали на меня. Ему тогда знатно досталось, сломали нос. Я извинился, что втянул его в это, а он сказал:
– О чем ты говоришь? Ты же мой брат. Я же жизнь за тебя готов отдать.
Как так получилось, что из такого верного брата и друга, настоящего мужчины мог вырасти преступник?
В машине ловлю Юлин взгляд на себе и отворачиваюсь.
– Адлан. Давай поговорим?
– Не сейчас, Юль.
По приезду домой, меня встречает вся семья. Эмин здоровается, похлопывает по плечу.
– Ты все правильно сделал. Держись, брат, – я киваю. Правильно. Но ни хера не легче от осознания своего поступка.
Мы заходим в гостиную. Мама, что все это время сидела с детьми, молча подходит ко мне. Её губы подрагивают, глаза красные от слез. Она смотрит на меня, как на предателя. От этого взгляда внутри все рвется на куски. Она отвешивает мне пощечину.
– Ты! Мой сын! Как ты мог? И все ради кого? Запомни мои слова. Я тебя никогда не прошу. И если Султан умрет... Прокляну!
– Лейла! – строго говорит отец.
– А ты заткнись, Шамиль! У тебя на уме только русские шармуты. С которой по счёты ты спутался? Тебе всегда было плевать, что на одного, что на другого. Только Эмин на первом месте, потому что он от русской бляди.
– Заткнись, Лейла! Иначе...
– Что?! Ударишь? – кулаки Эмина сжимаются.
– А ну-ка. Пошли отсюда! – отец хватает её за локоть и уводит. До меня доходит крик матери.
– Пока я нянчилась с внуками, он охотился на моего мальчика, на моего Султана.
– Наш сын убийца! Он сам выбрал этот путь.
– Мне плевать, что он натворил! Он все равно останется для меня сыном!
– Папа! – Руслан и Джулия подбегают ко мне. Мне приходится опуститься на колени, чтобы они смогли обнять меня за шею.
– Солнышки мои, – Юля ревёт, опускается, рядом со мной, тянет к ним руки. Дети прячутся за моей спиной.
– Русланчик, сыночек. Это ж я. Твоя мама, – он обнимает меня сильнее. Она всхлипывает и закрывает рот рукой.
– Юль. Не плачь. Они просто отвыкли. Дай им время.
Быт и заботы о детях отвлекают. Дети отказываются принимать еду из рук Юли, когда она хочет их уложить начинают плакать. Я вижу, как ей тяжело. Но не знаю чем помочь.
Когда я уложил их спать, захожу в спальню и застываю на пороге.
Я должен лечь с ней в одну постель. Меня мучает вопрос. А было ли у них что-то с братом? И не могу спросить. Не знаю, как я переживу, если она ответит да. Я же видел то видео, где он её раздел и разложил на столе. Я ревную. Я должен помочь, поддержать ее, мы должны поговорить. Но во мне не осталось никаких сил, я не могу ей ничем помочь.
– Ты ложись. Не жди меня. Я пойду поработаю в кабинете, – в глазах Юли стоят слёзы, а губа подрагивает.
– Хорошо, – кивает она. Я сбегаю, запираюсь в кабинете.