Без оружия
Шрифт:
РЭБА. Вот и хорошо. Дона Окана, забирайте эту девчонку к себе и глаз с нее не спускайте. Вы поняли? Не спускайте с нее глаз.
ОКАНА. Поняла. (Кире.) Идем.
Окана и Кира уходят. Рэба садится за свой стол, Цупик валится в кресло сбоку. Рэба звонит в колокольчик. Входит монах в рясе с капюшоном.
РЭБА. Приведите дона Румату.
Монах исчезает. Аба и еще один штурмовик вводят связанного Румату — без камзола, в разорванной сорочке. За ними входят двое монахов.
РЭБА. А вот и благородный
ЦУПИК. Раз недруг — повесить!
Штурмовики ставят Румату перед столом и, отступив, становятся справа и слева от него. Монахи застывают рядом со штурмовиками.
ЦУПИК. Или еще лучше — сжечь! Нужно сохранять у черни уважительное отношение к высшим сословиям. (Хихикает.) Все-таки отпрыск древнего рода…
РЭБА. Хорошо. Договорились, сжечь.
ЦУПИК. Впрочем, дон Румата может облегчить свою участь. Вы меня понимаете, дон Рэба?
РЭБА. Не совсем, признаться…
ЦУПИК. Имущество. Эсторские Руматы — богатый род!
РЭБА. Вы, как всегда, правы, почтенный капитан. Что же, тогда начнем по всей форме…
РУМАТА. Развяжите мне руки.
Цупик вздрагивает, отчаянно мотает головой.
РЭБА. А? (Смотрит на Цупика.) Я вас понимаю, капитан. Но если принять некоторые меры предосторожности… Развязать его.
Один из монахов подскакивает к Румате и развязывает его. Цупик поспешно вытаскивает шпагу, штурмовики берут топоры на изготовку.
РУМАТА (растирая затекшие руки): Предупреждаю, герцог будет поставлен в известность об этом безобразии. Самоуправное вторжение в дом благородного дворянина…
РЭБА. Герцогу это известно. Собственно, мы действуем по его приказу…
ЦУПИК (злорадно): Вот так-то, благородный дон!
РЭБА. Итак, начнем. Ваше имя, род, звание?
РУМАТА. Восемнадцатый барон Румата дон Эстор… (Озирается. Повелительно Абе.) Кресло! Аба обалдело роняет топор, кидается к ближайшему креслу, придвигает Румате.) Благодарю. (Садится.)
ЦУПИК (ворчит): Болван…
РЭБА. Продолжим. Сколько вам лет?
РУМАТА. Двадцать пять.
РЭБА. Когда прибыли в Арканар?
РУМАТА. Год назад.
РЭБА. С какой целью?
РУМАТА. Предложить честь и шпагу герцогу Арканарскому.
РЭБА. Странно. Покинуть блестящую столицу метрополии…
РУМАТА. На то были обстоятельства.
РЭБА. Какие же?
РУМАТА. Я убил на дуэли члена августейшей семьи.
РЭБА. Вот как? А в чем была причина дуэли?
РУМАТА. Женщина.
ЦУПИК. Врет он все, господин канцлер, ваша светлость. А вы уши развесили…
РЭБА. Вы слышите, дон Румата? Мы хотим правды! Одной лишь правды!
РУМАТА. Ага… А мне показалось…
РЭБА. Что вам показалось?
РУМАТА. Мне показалось, что вы хотите прибрать к рукам мое родовое имущество. Не представляю, каким образом
ЦУПИК. А дарственная? А дарственная?
РУМАТА. Ты дурак, Цупик… Сразу видно бакалейщик. Тебе, конечно, невдомек, что майорат не подлежит передаче в чужие руки…
РЭБА. Вам не следует разговаривать в таком тоне.
РУМАТА. Вы хотите правды? Вот вам правда, истинная правда и только правда: ваш Цупик — дурак и бакалейщик.
ЦУПИК. Ну, сукин сын, дворянская сволочь…
РЭБА. Не будем отвлекаться, почтеннейший капитан. Ну-с, значит, вы богаты, барон?
РУМАТА. Я мог бы скупить весь ваш Арканар, но меня не интересуют помойки…
РЭБА (со вздохом): Мое сердце обливается кровью. Обрубить столь славный росток столь славного рода! Это было бы преступлением, если бы не вызывалось государственной необходимостью.
РУМАТА. Поменьше думайте о государственной необходимости и побольше думайте о собственной шкуре…
РЭБА. Вы правы. Сейчас самое время.
Он поднимает руку и щелкает пальцами. И сейчас же монахи за спиной Руматы бросаются на Абу и второго штурмовика, закалывают их и волокут прочь из апартамента. Цупик, онемев от неожиданности, приподнимается было, но за его спиной появляются еще двое монахов, хватают его и заворачивают руки и лопаткам.
ЦУПИК. Ой-ей-ей-ей!..
РЭБА. Скорее, скорее, не задерживайтесь!
Монахи выволакивают отчаянно брыкающегося и вопящего Цупика из апартамента. Слышится тяжелый удар, вопль резко обрывается. Монахи возвращаются и становятся за спиной дона Рэбы.
РЭБА. Как я их, а? Никто и не пикнул. У вас, я думаю, так не могут…
РУМАТА. У нас и не так еще могут.
РЭБА. Да? Ну что ж… Хорошо. А теперь поговорим, дон Румата. А может, и не Румата? И может быть, даже и не дон? А? (Выжидает секунду, затем тычет большим пальцем через плечо.) При них можете говорить свободно, они не знают языка… Да и языки у них с детства того… вырезаны… Ну?
РУМАТА. Я вас слушаю.
РЭБА. Вы не дон Румата. Вы самозванец. Настоящий барон Румата Восемнадцатый дон Эстор умер полтора года назад и покоится в фамильном склепе, и святые давно упокоили его неспокойную и, прямо скажем, не очень чистую душу. Вы как, сами признаетесь, или вам помочь?
РУМАТА. Сам признаюсь. Я — барон Румата дон Эстор, и я не привык, чтобы в моих словах сомневались.
РЭБА (зловеще): Я вижу, что нам придется продолжить разговор в другом месте.
РУМАТА. У вас что — геморрой, дон Рэба? (Рэба вздрагивает и выпрямляется.) Да, маху вы дали, всех врачей в герцогстве перерезали. Впрочем, если вам удастся найти отца Будаха и если он согласится лечить вас…
РЭБА. Согласится. У меня все соглашаются.
РУМАТА. Значит, он уже у вас?
Пауза.