Без права на ошибку. Книга о военной разведке. 1943 год
Шрифт:
В этот город «Клейн» прибыл по важному делу: в парке он должен был встретиться с человеком из Центра, вызвавшим его на явку условным сигналом. Кто выйдет на встречу, разведчик не знал. За все время пребывания на нелегальном положении он первый раз пользуется этими условиями агентурной связи. А это означает, что какие-то особые обстоятельства заставляют Центр прибегнуть к такой встрече.
«Клейн» прибыл в Латинскую Америку летом 1939 года. Первые недели на нелегальном положении проходили трудно — проблема получения местного гражданства решалась медленно. А без надежных документов он не мог работать…
Волокита с «пропиской» не давала ему покоя. Но «Клейн» верил в то, что ему удастся решить эту и другие проблемы. Он в совершенстве владел испанским языком, хорошо знал национальные особенности местного населения и чувствовал себя своим среди окружавших его людей, несмотря на то, что появился на свет божий под кубанским солнцем.
Из автобиографии:
«Я, Кравченко Федор Иосифович, родился в 1912 году в селе Унароково Краснодарского края. Мои родители в 1913 году из-за усилившихся притеснений религиозной общины, в которую они входили, выехали на постоянное жительство в Уругвай к брату отца, который жил и работал в крестьянской общине в одном из сельскохозяйственных районов этой страны…»
Детство Федора Кравченко прошло в пригородах Монтевидео. Уругвайцем он был около шестнадцати лет. За эти годы ему неоднократно приходилось попадать в очень сложные ситуации, и он научился жить среди темпераментных уругвайцев.
В 1929 году, когда родители возвратились в Советский Союз, жизнь Федора в Москве вначале была даже труднее, чем в Уругвае. Однако новые условия жизни не испугали его. Наоборот, он тянулся ко всему, что его окружало, как подсолнух к солнцу. Любовь к России, которую на чужбине прививали ему родители рассказами о кубанских просторах и смелых казаках, быстро проросла в его душе и помогла ему освоиться в новой обстановке. Трудности он воспринимал, как и учила его мать, краснодарская крестьянка, которая часто говорила своим детям — Федору и его двум сестрам Дарье и Екатерине, что человек живет на этом свете для того, чтобы работать, а отдыхать будет в раю…
Из автобиографии:
«Работал слесарем на стройке дома ВЦИК на набережной реки Москвы, там же познакомился с электросварщицей Надеждой Никитиной, которая стала моей женой (брак не был зарегистрирован); учился в школе, занимался комсомольской работой, позже — трудился в Исполкоме Коммунистического интернационала молодежи политработником по странам Латинской Америки…»
Когда началась война в Испании, Ф. Кравченко отправился в Мадрид. Он стал переводчиком при советнике комкоре Д. Павлове. За активное участие в испанских событиях Федор Кравченко, которому было чуть больше двадцати пяти лет, был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Комкор Павлов в одном из документов тех лет писал о Кравченко: «…во всех боевых действиях показал полное бесстрашие. Считался одним из самых лучших переводчиков…»
В 1938 году судьба Федора Иосифовича сделала неожиданный и крутой поворот: его приметили сотрудники военной разведки. Возможно, в его судьбе какую-то роль сыграл Ян Карлович Берзин — один из основателей военной разведки, который в те годы тоже воевал в Испании и часто встречался с Д. Павловым. Берзин не мог не приметить толкового молодого человека, который в совершенстве знал испанский язык. Берзин внимательно присматривался к тем, кто воевал против франкистов, подбирая лучших из них для работы в военной разведке. В выборе он всегда был строг и никогда не изменял своему правилу — в разведке могут работать только надежные и особо талантливые люди…
Так что сотрудники Разведуправления не случайно предложили Кравченко перейти на работу в Разведуправление Красной Армии. Федор Иосифович это предложение принял не сразу. Но принял. И в его жизнь вошли новая профессия и новые немногочисленные друзья.
Пройдя короткий курс профессиональной подготовки, Федор вскоре «превратился» в уругвайца Ронсеро и в том же году убыл в длительную специальную командировку…
Приобретенный жизненный опыт помог ему свободно ориентироваться в условиях Латинской Америки. Но «Клейн» знал, что, находясь на нелегальном положении, он должен сам решать все свои проблемы и добиваться обязательного выполнения поставленных перед ним задач. Именно это положение, которое можно определить одним словом — самостоятельность, прельщало его в разведывательной работе. И он этой самостоятельностью пользовался умело…
Прежде всего разведчик решил найти своих знакомых по Испании. В Мадриде он подружился со многими порядочными испанцами, мексиканцами и антифашистами из других стран, неоднократно встречался с Долорес Ибаррури. Все они сражались против франкистов за свободу и справедливость. И он был среди них.
Вскоре Кравченко нашел одного из таких своих старых знакомых, который, как писатель Э. Хемингуэй, вместе с бойцами республиканской армии участвовал в боях под Барселоной и Валенсией и писал яркие репортажи о тех, кто сражался против испанских фашистов.
Когда «Клейн» нашел этого писателя, тот уже занимал заметное положение в кругах интеллектуальной элиты своей страны и обладал широкими связями…
Писатель, назовем его Мигель Хуарес, в полиции подтвердил, что знает этого храброго кабальеро с раннего детства. Такой рекомендации было вполне достаточно.
А когда Хуарес дал письменное подтверждение личности Ронсеро, то советский разведчик уже через несколько дней получил настоящий паспорт гражданина страны, в которой ему предстояло выполнить первую часть своего разведывательного задания…
Это была уже маленькая победа Федора Кравченко. Вскоре ему еще раз повезло. Однажды в воскресный день он посетил традиционное представление на арене спортивного комплекса и совершенно случайно познакомился с красивой девушкой и ее друзьями. Эта встреча, каких у каждого мужчины бывает предостаточно, неожиданно получила продолжение. Однако она сыграла в судьбе разведчика противоречивую роль. С одной стороны, помогла ему значительно укрепить свое положение в стране и открывала новые перспективы для его разведывательной деятельности, а с другой — послужила одним из формальных поводов для прекращения его командировки в Латинскую Америку…
Девушка была действительно красива. Более того, она была профессиональной исполнительницей латиноамериканских танцев и, как оказалось, дочерью генерала.
В то время Федору было всего 27 лет. Он производил впечатление преуспевающего коммерсанта. Это открывало ему многие двери. Поэтому не случайно дружеские отношения Мануэля Ронсеро и Алисии постепенно переросли в нечто большее. Вскоре он почувствовал, что девушка полюбила его, но пойти на сближение с ней даже по «оперативным соображениям» без санкции Центра не решался.