Без права на смерть
Шрифт:
Лоцман перевел дух. Сперва казалось, будто кресло обваливается в пропасть; затем возникло чувство парения, стало удивительно легко и свободно, захотелось чуть ли не петь. Боль исчезла. Он недоверчиво ощупал колено. Тут оно, родное, под штаниной, — однако утратило всякую чувствительность. А ниже нога как-то странно вывернута; этого раньше не было — значит, охранник постарался.
— Лучше? А вы не верили, — заметил комендант с наигранным укором. — Я ведь обещал, что будет легче. Но — к делу, — добавил он будничным
— Ну отдай! — всхлипывала женщина за стеной. — Прошу же. А? Отдай…
Заметив, что Лоцман прислушивается, комендант сердито пожевал губами; кожа на лице вновь стала дряблой, со следами зубов неведомого зверя.
— Приношу извинения за шум, — процедил он с видом уязвленной гордости. Видимо, не в его власти было утихомирить плакальщицу. — Вот. — Он выложил на стол авторучку с золотым пером. — Расписывайтесь.
Лоцман стал читать документ. Сверху значилось: ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, а дальше шло нечто вопиющее, невозможное.
«Я, Лоцман „Пленников Поющего Замка“, отказываюсь от прежней концепции съемок и считаю свое участие в них ненужным и нежелательным. Я отрекаюсь от права изменять мир и беру на себя обязательство не вмешиваться в ход событий, независимо от того, какой оборот они примут…»
Не дочитав, он поднял глаза. Комендант Кинолетного города со скучающим видом смотрел в потолок.
— Я это не подпишу.
Комендант вздохнул и свел кончики пальцев, готовясь к утомительной и неинтересной беседе. Заговорил, опустив отяжелевшие веки, повторяя наизусть затверженные фразы:
— Я объясню положение. Ваша Богиня от вас отказалась. Мы не в силах предоставить вам с ней встречу, так что не просите — бесполезно. Однако поверьте: она от вас отреклась, поэтому вы более не являетесь ее представителем в мире… э… Поющего Замка. — Он запнулся, так как Поющий Замок выпадал из ряда неоднократно повторенного. — Вы ей больше не нужны.
— Как это не нужен? — Лоцман не успел осознать услышанное. — На съемках необходим глаз да глаз… То Режиссер вздумает какую-нибудь глупость, то актеры ошибутся. Чего только не случается!
— Господин Лоцман, — комендант улыбнулся доброй, усталой и невыносимо фальшивой улыбкой, — отныне это не ваша забота. Богиня Поющего Замка сняла с вас ответственность по отношению к миру и актерам. Они будут играть без вас. Поставьте подпись, и закончим наш разговор.
— Это предательство, — решительно объявил охранитель мира. — Я на такое не пойду. — Сказал и сам ощутил, как неуместны в странной комнате со стальным сейфом и охранником на банкетке понятия предательства, верности, чести. — Заберите свою бумажку. — Он оттолкнул ОБЯЗАТЕЛЬСТВО.
— Это не бумажка, а серьезный документ, — возразил комендант скрипучим голосом. — Никто не выходит отсюда, не подписав.
— Я скорей сдохну! Это же мой смертный приговор. На кой ляд нужен отказавшийся от съемок Лоцман?!
— А на что годен Лоцман, от которого отказалась Богиня? У вас нет выбора, милейший: вы так и так не у дел.
Он остыл, пораскинул умом. Видать, не зря он, в отличие от актеров, не жаловал свою Богиню. Удумать же надо: съемки без охранителя мира! Да еще это паскудное ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, которое и читать-то — себя не уважать, не то что подписывать.
— Я не нарушу свой долг, — сказал он, глядя коменданту в глаза.
Тот не выдержал взгляда, потупился.
— У вас больше нет долга перед Богиней. Создательница мира освобождает вас…
— А мои актеры, Замок?
— Бросьте. Отныне вы ни за что не отвечаете.
— Допустим. Тогда объясните, из каких соображений Богиня, как вы говорите, отреклась.
Комендант отрицательно покачал головой:
— Этого я вам не скажу. Не имею права.
Лоцман потер многострадальное колено, ощупал его сквозь ткань. Не болит, однако сильно распухло. Чудесное кресло унимает боль, но не занимается лечением. Комендант как будто прочел его мысли, услужливо подсказал:
— Уйти отсюда, не подписав документ, — верный способ остаться без ноги.
— Я хотел бы поговорить с Хозяйкой Поющего Замка, — учтиво попросил Лоцман.
В блеклых глазах коменданта мелькнуло удивление.
— Вы знакомы с Хозяйкой? — Он подумал; желание отказать боролось с желанием решить дело полюбовно и выполнить просьбу. В конце концов он кивнул, ткнул кнопку на переговорном устройстве: — Передатчик дальней связи.
— Ну миленький, ну отдай, а? — снова заныли за стеной. — А я тебе тогда — вот. Хочешь?
В ответ прогудел глубокий бас:
— На… ты мне сдалась? Вали к своим вшивым Лоцманам, под них и стелись.
Комендант покривился:
— Вот наказание!
— Я хочу выйти в туалет, — заявил охранитель мира, подымаясь из кресла. — Ох! — Он чуть не сунулся лицом в край столешницы — такая боль взорвалась в колене.
Вскочивший охранник поддержал его.
— Поставьте сначала подпись, — отечески посоветовал комендант.
— Хотите, чтоб у вас на глазах произошла неприятность? — Лоцман изобразил нахальную улыбку.
— Отведите, — махнул рукой комендант.
До двери добрались еле-еле — Лоцман хромал и стонал при каждом шаге. Перевалили порог. Дверь закрылась. Охранитель мира вывернулся из рук потерявшего бдительность охранника и метнулся к двери с табличкой «Леди Звездного Дождя», крутанул рукоять, толкнул. С обтерханной банкетки на него уставились сидевшие рядком солдат в камуфляже и нечесаная девица в замызганном платье, с покрасневшим опухшим лицом. Вокруг них стояла дорогая мебель светлого дерева, и стены были обиты бежевым атласом.