Без права на смерть
Шрифт:
— Ваши идеи о том, какими должны быть книги, — ответил охранитель мира, сдерживаясь. — Они актеры. И поступают согласно сценарию… так, как пишет про них автор. Анна, будьте добры переодеться — мы отправляемся их искать.
Богиня испуганно схватилась за ожерелье, провела пальцами по декольте:
— А ну как они мне горло перережут?
— Тогда вызывайте полицию. Делайте что хотите, но их нужно немедля найти! Говорил я вам…
— Никакой полиции, — встряла брюнетка. — Это же чудо, поймите! Люди явились из иного мира — а их будут
— Анна, переодевайтесь, — велел Лоцман и вышел из спальни — одежный шкаф стоял именно там. — У вас две минуты на сборы.
— Я бы не впутывал ни полицию, ни журналистов. — Издатель плеснул себе вина в бокал. — Представляете, какой подымется шум? Я всегда молил Бога, чтобы всяческие инопланетяне не появились во плоти. Иначе литература, которой мы занимаемся, умрет.
— Анна! — рявкнул Лоцман, поскольку дверь в спальню не закрывалась и никаких подвижек не происходило.
— Успокойтесь. — Итель взял из вазы грушу и принялся смачно жевать. — Анна сейчас сядет к компьютеру и нашлепает что-нибудь… веселенькое, не драчливое. Где все друг дружку нежно любят.
— Не поможет. — Охранитель мира стал у окна, оглядел сереющий возле темного моря берег. Пока здесь мелют языками, одержимые ролями актеры могут натворить бед.
Из спальни вышла пышнотелая девица, за ней выскочила брюнетка, хлопнула дверью.
— Ну и ничего страшного, — заявила красотка. — Подумаешь, несколько дохлых порезов.
Пышнотелая одернула свое туго сидящее платье. Поддержала брюнетку:
— Когда таких толстых режут, им не больно. Жир — он нечувствительный.
— Я вообще не понял, из-за чего весь шум, — подала голос невнятная личность в очках. Впервые за вечер слова личности оказались различимы. — Озорная шутка, только и всего.
— Не так много и досталось, — продолжила брюнетка. — Я бы добавила, пожалуй.
— Ничего себе! — подскочил один из бородатиков. — Тебя саму бы ножом… — Он поперхнулся, умолк. В лице что-то переменилось. — Хотя… оно, наверно, да. Стоило бы жирок-то посрезать — лишку Бенедикт на себе носит.
Они принялись полушутя обсуждать, откуда и по скольку граммов жира срезать с толстяка. Издатель поначалу вытаращил глаза, затем усмехнулся:
— Одно слово — писатели. Врали и балаболы.
Лоцману стало нехорошо. Шутливость в разговоре испарялась, уступая место серьезности намерений. Что с ними стряслось, отчего они сделались такие? Похожие на сбежавших актеров.
Он постучал в дверь спальни.
— Анна! Вы готовы? — Ему открыла Мария.
— Я готова. — Ее цветастая юбка висела на спинке стула, а одета она была в потертые джинсы. Джинсы были ей коротковаты и широки в поясе. — У Анны взяла, — объяснила Богиня Последнего Дарханца. — Идемте. Анна трусит.
— Минуту. — Лоцман прошел мимо нее в комнату, захлопнул дверь, тряхнул стонущего автора за плечо. — Бенедикт, вставайте.
В ответ послышались новые стоны, выразительней и жалостнее прежних.
— Бенедикт! Анна, вы сможете отвезти его домой?
— Зачем? Оставить гостей?
— Ваши гости сейчас сговариваются его прирезать. Бене…
Толстяк подпрыгнул и сел на тахте, спустив ноги. Голубые глазки уставились на охранителя мира.
— Что такое?
Всей кожей ощущая отчетливую угрозу, Лоцман повернул ключ в двери. Распорядился:
— Анна, откройте окно. Вылезайте, быстро. Бенедикт, втяните живот и лезьте.
Толстяк с удивительным проворством выскочил из дома, за ним — спортивная Мария. Лоцман выпрыгнул третьим и принял на руки запутавшуюся в юбках Анну.
— Как я объясню гостям? — мямлила она. — И Пауль там остался…
Мария повлекла ее за угол дома к автомобилям на площадке. Бенедикт резво припустил следом.
— Если что, я и сам могу за руль, — сообщил он Лоцману, на глазах наполняясь жизнью.
Мария затолкала в машину Анну и была готова упаковать туда же толстяка.
— Вы сами вышли из дома, или актеры вас увели? — спросил его охранитель мира, прислушиваясь к выкрикам в гостиной.
Там шло жаркое обсуждение плана действий.
— Затрудняюсь сказать. — Бенедикт почесал голый бок с белыми нашлепками. — Я как бы выключился на минуту. Только что был в доме — и вдруг уже спустился с крыльца, а рядом эта девушка в белом. Такая, знаете ли, привлекательная особа. Стройные брюнетки — мой тип.
— Что было дальше?
— Кто-то ухватил меня сзади за шею и поволок. Я всего-то и увидел, как перед глазами мелькнул и опрокинулся фонарь.
— Дальше.
— Мне зажали рот, — с оскорбленным видом поведал Бенедикт. — Я даже не мог закричать. И, по правде говоря, зажмурился. Было чертовски больно.
— Они говорили что-нибудь, когда резали вас?
— Ну… да. Они, знаете ли, клялись на крови. Что не нарушат заповедей, что будут верны идеям и духу и так далее.
— Клялись на крови? — переспросила Мария. — На твоей?
— А то на чьей же? — буркнул автор. — На своей клянутся люди порядочные, а не черт-те кто. А еще они толковали про какую-то богиню и произносили слово «итель». И «сценарий».
— Поезжайте.
Бенедикт с готовностью нырнул в машину, и жадно слушавшая Анна тоже захлопнула дверцу. Темный «фольксваген» не очень ловко развернулся и уехал.
— Как будем искать? — Мария повернулась к Лоцману.
— Вы останетесь здесь.
— Засяду под окнами в кустах и буду кормить комаров?
— Примерно. Я боюсь, как бы Аннина шатия не принялась громить дом. В случае чего от соседей вызовете полицию.
— Лоцман, я не пущу вас к актерам одного.
— Следите за домом. — Он отвернулся от света фонарей. Вгляделся и вслушался в темноту. Мысленно позвал, как в мире Поющего Замка: «Ингмар! Эстелла!»
— Вы их зовете? — спросила Мария шепотом. — Я слышу, как вы их зовете!