Без права на жизнь
Шрифт:
— Солдат, братишка, как ты?
Осматриваю лицо, голову, проверяю руки, тело.
— Где болит, братишка?
А он молчит и смотрит на покойника остановившимися глазами. Черт, может быть второй! Подхватив цапалку, резко взбегаю на строительную кучу. Осматриваюсь. Никого. Назад.
— Солдат, как ты?
— Номано, Сеант.
Нормально. Еще раз, уже спокойнее, осматриваю друга. Он молодец, успел свернуться клубком, только ссадины на руках да чуть содрана кожа на скуле. Мажу противовоспалительной мазью. Так, а что делать с трупом? Электрод
Как ни странно, нервы в порядок пришли довольно быстро. Сложили на место постель, подобрали картон. Шалаш здорово накренился — бандюк постарался, но начинать ремонт сейчас не с руки. Надо поесть.
М-да, не прошло и часа, как заколол человека, а сейчас сижу и наяриваю подбродивший кефир с подсохшей выпечкой. Хотя, какого, к хренам, человека? Урода бандитского. Солдат не отстает, тоже успокоился, повеселел. Вешаем остатки в пакете на завтрак. Чем заняться? Что-то не упирается идти назад по темноте: прошлого раза хватит за глаза. Присыпать урода опять же надо, чтобы точно не нашли. Полезу-ка на кучу, осмотрюсь.
Вот ангары. Народ сползается к дальнему, к ночлежке. Сортировка шуршит далеко в стороне. На пищевой помойке отдельные копошащиеся фигуры. Вот дорога к карьеру. Всматриваюсь. Пустая. Точно, до самых развалин ничего движущегося. А как лучше к ней пройти? Решение приходит сразу. Спускаюсь, откидываю мешки, снимаю с трупа кроссовки, вонючие носки, обгаженные штаны. Тьфу, урод трусы не носил. Ветровка от спортивного костюма, майку оставляем. Вещи, дубинку в пакет, выбросим по дороге. Крови натекло немного, собираем с мусором в тот же пакет. Чисто.
— Солдат, снимай рубашку, надевай эту рвань.
Переодеваюсь сам, хватаем труп за ноги, тащим. Между куч никого не встретили. Выхожу на дорогу, осматриваюсь. Норма. Тянем.
Бандюк увесистый, пробившее его насквозь жало цепляет мусор, но мы шагаем, как заведенные. Не так уж и далеко оказался карьер: уже накатывало тяжелой трупной вонью, когда остановились передохнуть. Пора вытаскивать электрод, кровь уже наверняка свернулась. Жало сидит мертво. Рука соскальзывает с обломков трубки, труп от рывков елозит, не давая дернуть как следует.
— Солдат, подержи гада, не могу вытащить.
— Бог в помощь, работнички!
Одновременно мучительно пытаюсь выдернуть жало и разворачиваюсь на голос. Рука ослабевает, адреналин уходит. Это Кэп. С ним Хот и два знакомых парня.
— Смотрю, Сержант, ты дорвался, во вкус вошел: законников валить. Знакомая рожа, Хот?
— Это Лупень, из бригады Лома. Гнида редкостная. Был.
— Где второй покойник, герой Реджистанса?
— Кончай стебаться, Кэп. Один он был.
— Один? Ты не путаешь? Им по одному ходить по закону запрещено.
— Точно один, я проверил. Он нычку нашу для Борова хотел найти.
— Вижу, что нашел. Как дело было?
— Он Солдата ногами пинать начал. Я защитил. Вот, вытащить не могу.
— Пауэр,
Здоровый парень подошел, склонился над трупом.
— Где вы нас увидели, Кэп?
— Коробку бетонную по дороге видел? Вот там мы и были по делам. Глядим: законники волокут отмучившегося. Ближе — а это наши кандидаты. Интересно мне стало, кого это вы приговорили.
— Кэп, насчет кандидатов… Если что, Солдата к себе возьми, пожалуйста.
Братишка дернулся ко мне, схватил за руку.
— Если что, так вас обоих забьют. Но, судя по тишине… Где его вещи?
— Вот. Там и мусор с кровью, и дубинка. У нашего шалаша я прибрал.
— Разумно. Умный ты парень, даже слишком. Хот, займись.
— Майку еще надо. Как там, Пауэр?
Сняв остатки пластика и скотча, здоровяк примерился, придавил труп коленом, мощно рванул. С мерзким хрустом электрод вышел из тела. Вытерев железку о футболку бандита, Кэп с уважением посмотрел на острое жало.
— Серьезная вещь. Как ты так ударил, что насквозь пробил?
— Ручка была еще от метлы. Отверстие насквозь, уголок вставляется, закрепляется липкой лентой.
— Лихо. Сам придумал?
— Сам.
— Добро. Хот, действуй, а вы, парни, тащите дальше в карьер — прятать будем.
Вымытые, в чистом белье, мы лежали в шалаше и шепотом обсуждали ситуацию. Приятный запах крема для рук и лосьона отбивал все еще навязчиво ощущаемый невыносимый смрад карьера.
Убитый бандюк стал для Кэпа последним доводом взять нас в команду. А мой рассказ о возможности попасть в шныри воодушевил командира сверх всякой меры. Главное: пережить завтрашний день активных поисков Лупеня, и сейчас мы с Солдатом повторяли детальную легенду. Что и когда делали, куда ходили, кого видели. Нет, голова у напарника точно стала работать намного лучше: практически все запомнил.
Утром проснулись перед восходом солнца от холода. Накренившаяся постройка продувалась насквозь, тепло не задерживалось. Оделись, размялись, позавтракали (кофейку бы горячего!) и только потом на солнышке умылись.
Пригибаясь, залез на строительную кучу. Ага, вот и поисковые группы. Двойки и тройки бандюков резво расходятся от ангара. Спускаюсь, думаю. Надо делать что-то естественное, не вызывающее подозрений. Идти за едой? Нет, там искать будут серьезнее всего, зачем попадать под раздачу? Взгляд задерживается на шалаше. Ну, конечно! Через десять минут любой подозрительный бандюк увидит самую мирную картину: два работника старательно строят себе жилище.
Форму шалаша решил оставить неизменной. Но в качестве несущих конструкций использовать пластиковые коробчатые балки, внутренность зашить картоном, снаружи — листами пластика, а поверх еще и полиэтиленом. В качестве крепежного средства использовать шпагат и скотч. Поначалу прислушиваясь к каждому звуку, мы с Солдатом в итоге разошлись, разогрелись и стали ваять от души. Получилось отлично. Я как раз пристраивал кусок толстого полиэтилена в качестве дверного полога, когда от куч раздался знакомый голос: