Без работы
Шрифт:
Разговор происходил в комнате с коматозным пьянчугой. Прекратив спорить, Матылениха оставила бомжа Геннадия, вышла на кухню. Там она быстро подставила под сцеживающий сосок ректификационной колонны бутыль с неразбавленным ядом, догадываясь, что старик не откажется взять с собой бутылочку «элитарного» алкоголя. Вернувшись к старику, она протянула ему десять тысяч рублей.
Бомж Геннадий, брезгливо наморщившись, взял подношение. По его мнению, сумма должна была быть в три раза больше. Потом он в сопровождении хозяйки проследовал на кухню, где потребовал два литра качественного самогона. Уловив взгляд старика, направленный в сторону полной бутылки, стоящей под ректификационной колонной, Матылениха разыграла сцену, попробовав всучить ему другую. Но бомж Геннадий не дал себя провести.
— Я возьму, что ты приготовила для себя и своего хахаля, — заявил он, пряча за пазуху ядовитое пойло.
— Да ты, супостат… Как ты смеешь?! Сейчас разбужу Рачика, он тебя урезонит! — заголосила Матылениха. Только почувствовав, что переигрывает, закрыла рот и посторонилась, освобождая дорогу. Бомж Геннадий, не попрощавшись с хозяйкой, покинул квартиру, быстро спустился во двор.
У подъезда в талом сугробе валялся какой-то накаченный зельем тип. Он лежал на спине, как перевернутый жук, пытаясь упереться конечностями в зыбкое черное небо.
— Помоги, — с трудом прохрипел беспомощный мученик. Бомж Геннадий только выругался и презрительно плюнул.
Вскоре старик проник в темный, всеми покинутый парк и, топча мокрый снег, побрел в сторону водонапорной башни, где хранилась лопата.
Старик нервничал. Он спешил вынуть сокровище. Его трясло мелкой дрожью, казалось, что кто-то преследует его и прячется, когда он оборачивается. — Тьфу на вас, — бомж Геннадий вынул бутылку, открутил и, воткнув горлышко в черный распахнутый рот, сделал жадный глоток.
В темноте замелькали болотные огоньки. За деревьями заметались странные тени. Старик продолжил идти. Вдруг он застыл, пораженный страшной догадкой: ведь, может статься, по следам разыщут мои тайники! Чертов снег!
— Да вон уже и следят за мной, — просипел он, когда впереди на тропе отчетливо нарисовались два уродливых демона.
Посланники ада растаяли в сумраке. Однако панический страх накатил новой волной. Старик оглянулся, еще раз приложился к бутылке. Глоток не принес облегчения.
— Скоро ты будешь остывать. Тебе каюк, — шептали ему в ухо издевательские голоса. — У тебя не останется ничего. Ты не сможешь забрать свое золото. Тооочно…
Бомж Геннадий выставил перед собой руки, зарычал от страха и злости. Им овладело безумие. Когда он достиг полуразрушенной водонапорной башни, в его сознании не осталось ничего кроме панических мыслей. Его выследят. Тайники найдут! Он умрет, и кто-то другой распорядится сокровищами! Он понял, кто шел за ним следом. То была его Смерть.
Башня мигнула глазами.
— Нет! Пусть хоть сам дьявол приходит! Я и ему не отдам свое золото! — закричал на башню безумный старик и побежал прочь через скрипящий, шатающийся на ветру лес. Впереди замаячил забор, за которым просматривались очертания погруженного в сумерки покинутого старого дома — заброшенной дачи Лаврентия Берии. У ворот стояла черная, с зажженными фарами «Чайка». Из салона звучал голос Шульженко по радио:
Ты говорила, что не забудешь Ласковых, радостных встреч. Порой ночной Мы распрощались с тобой… Нет больше ночек. Где ты, платочек, Милый, желанный, родной?— Загоняй! Загоняй! — из-за деревьев заорали пьяные голоса демонов.
Навстречу старику несся огромный кабан. Зверь опустил голову и врезался рылом в живот бомжа Геннадия.
Оглушила боль. В глазах потемнело. Бомж Геннадий рухнул на снег и придавленным червяком закрутился в сугробе.
— Хрена вам лысого. Никому, ничего, никогда, — прохрипел он.
Через минуту он помер.
Глава XII
Чудовище
Держа погасшую трубку в руке, Вепхо Зверидзе мягкой тигриной походкой зашел в столовую. В свете горящих свечей он проследовал к застеленному белоснежной шелковой скатертью столику.
Тут же от стены отделилась фигура стройного черноволосого юноши. Черты лица молодого прислужника были пропорциональны, утончены, почти женственны. Легкий пушок только начал куститься под прямым с горбинкой и широкими дугами носом, а брови правильной узкой дугой были чутко приподняты над парой оленьих больших карих глаз. Юноша встал за роскошным креслом карельской березы и, взяв это изящное произведение искусства за спинку, чуть отодвинул и повернул навстречу Вепхо.
Вепхо уселся за стол, поднял серебряный нож и тихонечко звякнул по бутылке контрабандного «Киндзмараули». Молодой прислужник ловко сдернул с плеча шелковое полотенце с вышитыми вензелями, обнял им бутылку, вынул изящными пальцами пробку и наполнил до половины обвитый серебряными лепестками хрустальный бокал.
Хозяин поднес бокал к своим жестким усам, рябым носом потянул аромат, потом отпил содержимое, покатал языком, подождав, пока вкус вина раскроется и заиграет в полную силу, и только после всего этого пропустил внутрь благоуханный нектар.
— Уммм, — Вепхо закрыл глаза, усилием воли пытаясь поддаться чудесному впечатлению. В последнее время расслабиться, погрузиться в спокойное, уравновешенное состояние сделалось ой как непросто; получить наслаждение ему стало сложней и сложней. На его шее болтались свинцовые гири неразрешенных проблем, и день ото дня их становилось все больше.
Вепхо видел, как все меняется в переменчивом мире. Старые связи, которые позволяли ему беспрепятственно управлять из вагона замешанным на страдании и боли других бизнесом, рушатся, сходят на нет. Появляются новые лица, за плечами которых стоит какая-то странная, до конца непонятная, но ощутимая сила. Раньше все было проще. Известно, с чьего благословения можно развернуть дело, бросить в бой сотню вооруженных арматурами и цепями от бензопил пехотинцев, привести танк и открыть огонь по врагам или решить неудобный вопрос с помощью киллера. Было известно, кому и сколько платить. Теперь же бывшие покровители забились в теплые норы и не хотели прикрывать его тыл. Бизнес терзала всякая гнусная шушера.