Без шума и пыли
Шрифт:
Поручение, которое выпало представителю ложи Астромову-Астрошову, отличалось особой тонкостью. Ведь Сербия и Болгария — две южнославянские православные страны, долгое время рука об руку боровшиеся против турецкого ига, говорящие на языках, между которыми не больше различий, чем между русским и украинским, в 1913 году стали непримиримыми врагами. Причем произошло это всего через несколько недель после того, как победоносно завершилась 1-я Балканская война 1912 — 1913 годов, когда Сербия, Болгария, Черногория, Греция и Румыния, совместно выступив против Турции, окончательно покончили с господством Османов на Балканском полуострове. И вот, когда, казалось бы, надо жить да радоваться, между Сербией и Болгарией разгорается ожесточенный конфликт из-за крохотного клочка земли — Македонии. Как по команде, бывшие союзники по 1-й Балканской (плюс
В 1914 году о таком развитии событий мало кто догадывался. Полагали, будто Болгария все же не рискнет вступать в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии. Однако наиболее дальновидные и осведомленные люди знали, что за территориальным спором из-за Македонии стоит отнюдь не Вена, а Лондон. Именно там, в недрах Форин Оффис, была поставлена сверхзадача: исключить возможность каких-либо «полюбовных» соглашений между Россией и Австро-Венгрией в балканском вопросе, расколоть единство славянских и православных стран на полуострове, подтолкнуть Болгарию к союзу с ее извечным врагом Турцией и максимально осложнить действия России на пути к Босфору и Дарданеллам — тем самым проливам, которые были обещаны ей за вступление в войну на стороне Антанты. Этой же самой цели послужили почти беспрепятственный пропуск англичанами через Средиземное море крейсеров «Гебена» и «Бреслау» в 1914 году и неудачная Дарданелльская операция 1915 года, когда союзники решили явочным порядком захватить проливы.
Все эти события были еще впереди, но уже до начала войны царский МИД много знал о тех тайных пружинах, которые приведены в действие на Балканах «доблестными друзьями-союзниками». Этому в немалой степени поспособствовала миссия Астромова-Астрошова. Организатором миссии был, как это ни удивительно, вовсе не дипломат и не разведчик, а казалось бы, совсем далекий от международных проблем человек: в миру — директор Императорского психоневрологического института Владимир Михайлович Бехтерев, а в масонстве один из лидеров «Великой ложи Астреи». Впоследствии, уже при Советской власти, он, по демократическим данным, обнаружил у Сталина признаки прогрессирующей паранойи, а затем скоропостижно скончался, якобы отравленный Ягодой.
Но это так, к слову…
ЧАЕПИТИЕ У ГЕОРГИЯ
— Ох, извозились же мы с вами, Эмиль Владиславович! — озабоченно заметил Стас, когда они с Вредлинским уже приближались к даче режиссера Крикухи. Особенно вы. Не иначе, когда в кювет бултыхнулись… Может, все-таки сперва домой зайдем? Неудобно же будет: к уважаемому человеку — и в таком ухрюканном виде…
— Предрассудки! — отмахнулся Вредлинский. — Мы с Жоркой — старые друзья. И обсушимся, и глину ототрем, и рюмкой чая погреемся.
— Воля ваша, — покачал головой Стас, подумав про себя, что, будь он на месте Крикухи, то нипочем не пустил бы таких на порог. Даже если б это были его лучшие друзья. Дача Георгия Петровича выглядела не лучшим образом, хотя когда-то смотрелась неплохо. Столбы, на которых держался забор, местами подгнили и покосились, соответственно накренив и сам забор. Красили этот забор не иначе еще при Советской власти. Остатки темно-зеленой краски сохранились на серых досках в виде какой-то полуоблупившейся шелухи-коросты. При свете уличного фонаря можно было разглядеть и крышу, скорее ржавую, чем выкрашенную суриком. В доме горел свет, поэтому Вредлинский решительно постучал в запертую калитку.
За забором послышался внушительный собачий лай. Стас, который здесь прежде не бывал, подумал про себя, что с таким псом шутки плохи, и предположил, что ежели хозяин все-таки не захочет принимать гостей, то эта зверюга поможет ему остановить и более многочисленную делегацию.
— Валдай! — позвал Вредлинский. — Валдаюшка! Хорошая собачка! Где Жора? Позови мне Жору, пожалуйста!
Стас сразу изменил мнение о собаке. Дерьмо это,
Скрипнула дверь, на крыльце в световом прямоугольнике появился человек в наброшенном на плечи брезентовом дождевике с капюшоном и, сопровождаемый Валдаем, пошел открывать калитку.
Отпер, даже не спросив, «кто там?», хотя калитка была сплошная и высокая, а потому разглядеть через нее даже двухметрового Стаса было невозможно. Если бы гости бандитами оказались — и пикнуть не успел бы…
На Стаса и Вредлинского пахнуло долговременным перегаром, они увидели поросшее щетиной, багроватое и опухшее лицо, даже скорее рожу, а также трепаные и перепутавшиеся седые патлы, выбивавшиеся из-под капюшона дождевика.
Но на роже этой почти сразу же засияла немного щербатая и гнилая улыбка.
— Милька! — пьяно хохотнул Георгий Петрович. — Не забыл, значит, не загордился? Ну, заходи, заходи…
Даже и не спросил, кто это с тобой, дорогой дружок? Стас, всю жизнь проживший как на стреме, потому что его и лучшие друзья кидали, и любимые девушки, и даже брат родной очень удивился такой простоте. Даже позавидовал этим стариканам, что вот так, запросто, могут друг с другом общаться.
Действительно, все вопросы об «ухрюканном» внешнем виде очень быстро отпали. Мокрые штаны и куртки, обляпанные глиной, Георгий Петрович повесил сушиться на печь, ботинки с носками тоже пристроил, а вместо них выдал сухие тренировочные и теплые тапки. При этом, опять-таки к удивлению Стаса, ни разу не поинтересовался, где это гости так извозились и промокли. Похоже, что он радовался самому факту того, что к нему пришли люди и хоть на какое-то время прервалось тоскливое стариковское одиночество. Правда, Стас, когда переодевался, сумел незаметно для хозяина припрятать пистолеты под свитер и даже кобуру у Вредлинского забрал.
На столе появилась бутылка, соленые грибочки, огурцы, черный хлеб, а также сковородка с жареной картошкой и тушенкой с луком.
Крикуха разлил веселое зелье в граненые стопки и, сияя, произнес:
— За встречу!
Все осушили залпом, и настроение сразу поправилось. Крикуха, как уже говорилось, был просто рад хорошей компании, Вредлинский и Стас снимали стресс.
Под первый хмель пошли воспоминания. Конечно, первым взялся ворошить историю Георгий Петрович. Вредлинский, конечно, поддержал эту тему, хотя в голове у него по-прежнему зудели мистические аналогии — чаепитие у Георгия, Алике, «мотор», игра в прятки, Мордвинов-жертва и прочее. Но Эмиль Владиславович, вопреки сомнениям Стаса, вовсе не сошел с ума, чтоб интересоваться этим напрямую. К тому же ему отчего-то верилось, что все предопределено, и тайный смысл цитаты из царского дневника непременно откроется ему именно здесь, в ходе общения с Жоркой. Поэтому Вредлинский охотно вспоминал о том, как они с Крикухой работали над фильмами, как порой жестоко спорили, особенно по поводу того, какой актер подходит на ту или иную роль, а какой нет, как перезванивались по ночам, дабы сообщить друг другу те гениальные идеи, которые их вдруг осеняли… Да, были времена когда-то!
Стас, как уже отмечалось, многие фильмы, о которых шла речь, видел и в кинотеатрах, и по телевизору. Конечно, он в беседу не вмешивался, ибо его еще в детстве бабка наставляла:
«Помолчи, за умного сойдешь!» Однако, несмотря на свою полную неграмотность в области киноискусства, он не ощущал скуки. Надо же, блин, рядом с ним, за одним столом, сидят люди, которые несколько десятков фильмов зашурудили! И каждый из этих фильмов посмотрело несколько десятков миллионов человек. Эмиль Владиславович, тот, кого он охраняет, придумал и написал из собственной головы героев и то, что они в фильме будут делать, а Георгий Петрович подобрал актеров, натуру и этих самых придуманных, существовавших только на бумаге людей превратил в живых. То есть, строго говоря, в образы, запечатленные на пленку. Конечно, вроде бы все разумом знают и понимают, что это не настоящая жизнь, а игра, но сердцем все равно переживают за тех придуманных людей, которых играют актеры. И даже плачут по-настоящему, если киношный персонаж погибает, и злятся, допустим, на то, что главная героиня влюбляется не в того, в кого надо.