Без свидетелей

Сэйерс Дороти Л.

— Ха! — произнес лорд Питер.

Тем временем бармен гостеприимно распахнул дверь.

— Доброе утро, сэр. Славное нынче утро, сэр, — сказал он лорду Питеру и снова исчез.

— Уф-ф, — выдохнул лорд Питер. Перенеся вес тела с левой ноги на правую, он радостно шагнул через порог.

Тут в поле его зрения появилась маленькая скрюченная фигурка. Это был морщинистый старик в кожаных гетрах, облегавших его тощие, гротескно согнутые ножки, который вышел из-за угла со стороны церковного кладбища. Он весь трясся, но при этом был чрезвычайно подвижен и энергичен. Учтиво обнажив голову, старик с явственным скрипом суставов опустился на скамью

рядом с кошкой.

— Доброе утро, — сказал старик.

— Доброе утро, — ответил ему лорд Питер. — Прекрасный денек, не правда ли?

— Ваша правда, сэр, ваша правда, — с готовностью отозвался старик. — Когда выпадает такой чудный майский денек, я молю Господа, чтобы он дал мне еще пару годков пожить в земной юдоли, полюбоваться на мир Божий.

— Мне кажется, вы вполне можете на это рассчитывать, — заметил его светлость. — Для своих лет вы удивительно хорошо выглядите.

— Да, сэр, здоровье у меня еще крепкое, хотя на Михайлов день мне уже стукнет восемьдесят семь.

Лорд Питер подобающим образом выразил свое удивление.

— Да, сэр, восемьдесят семь, и, если бы не проклятый ревматизм, мне бы и пожаловаться было не на что. На деле я гораздо крепче, чем выгляжу. Конечно, меня сейчас немножко согнуло, но тут дело не в возрасте. Это все из-за лошадей, сэр. Всю свою жизнь я только с лошадьми и возился, и ел, и спал вместе с ними. Можно сказать, сэр, просто жил в конюшне.

— Едва ли можно выбрать более удачный круг общения, — учтиво ответил лорд Питер.

— Совершенно с вами согласен, сэр. Моя жена всегда заявляла, что прямо ревнует меня к лошадям. Десять, с ними я гораздо больше люблю разговаривать, ем с ней самой. Может, она и была права, сэр. «От лошадки никогда не услышишь глупости», — так я ей отвечал. А много ли найдется женщин, о которых можно такое сказать, а, сэр?

— Да уж, — согласился Вимси. — Что вы будете пить?

— Спасибо, сэр. Мне пинту горького, как всегда. Джим в курсе. Джим! День всегда лучше начинать с пинты горького, сэр. Я считаю, что горькое куда полезнее, чем чай. К тому же оно не раздражает слизистую желудка.

— Полагаю, вы совершенно правы, — произнес Вимси. — Пожалуй, меня чай тоже порядком раздражает. Будьте любезны, мистер Пиггин, нам две пинты горького пива. Может быть, присоединитесь к нам?

— Спасибо, милорд, — ответил хозяин. — Две больших кружки горького и кружку Гиннеса. Рад вас видеть, милорд. Доброе утро, мистер Коблинг. Вы, я вижу, уже познакомились?

— Боже милостивый! Так вы — мистер Коблинг? Очень рад нашей встрече. Я как раз собирался перекинуться с вами парой слов.

— Вот как, сэр?

— Я сказал этому джентльмену, — вмешался мистер Пиггин, — кстати, его зовут лорд Питер Вимси, — что вы многое знаете о мисс Виттейкер и мисс Доусон. Лорд Питер знаком с друзьями мисс Доусон.

— Вот оно что! Н-да-а… Труднее сказать, чего я не знаю об этих двух леди. И я горжусь этим, сэр. Пятьдесят лет прослужил я у мисс Виттейкер. Сначала я нанялся к ней помощником конюха. Это было еще во времена старого Джонни Блэкторна. После его смерти я стал у мисс Виттейкер уже старшим конюхом. Да, это была весьма необычная молодая леди, особенно по тем временам. Стройная, как тростинка, с нежным, ярким румянцем на щеках и блестящими черными волосами — прямо как красивая двухлетняя кобылица. Очень она была смелой и гордой, прямо на удивление. Многие джентльмены были бы рады закрутить с ней роман, но ни одному не удалось накинуть на нее узду. Она с ними

обращалась прямо как с грязью, даже смотреть на них не хотела. Из всего мужского пола разговаривала только с конюхами и работниками на конюшне, когда дело касалось лошадей. И, конечно, строго по-деловому. Да, встречаются такие создания. Вот у меня, к примеру, была сука терьера — тоже что-то в этом роде. Как она крыс ловила! Но это была, что называется, «деловая женщина», и больше ничего. Я пытался сводить ее со всеми кобелями, которых только удавалось найти, но все без толку: сразу начиналась неслыханная грызня и кровопролитие. Видно, Господь время от времени создает таких дамочек для каких-то своих особых целей. С женским полом вообще спорить бесполезно.

— А-а! — протянул лорд Питер. Остаток пива они допили в молчании.

Через некоторое время мистер Пиггин, выйдя из состояния глубокой задумчивости, рассказал дну историю, которая приключилась с мисс Виттейкер на охоте. Мистер Коблинг не остался у него в долгу и рассказал другую историю, еще более интересную.

— О! — произнес лорд Питер.

Затем появился Паркер. Лорд Питер представил го всей честной компании, после чего мистер Коблинг попросил позволения заказать пива на всех. По окончании сего ритуала мистер Пиггин, в свою очередь, пожелал угостить всех по третьему кругу, а затем с извинениями удалился, ссылаясь на то, что его ждут клиенты.

Когда хозяин скрылся за дверью, лорд Питер начал искусно, с неторопливостью, способной свести с ума кого угодно, вытягивать из старика информацию об истории семейства Доусонов. Паркер, который получил образование в классической школе в Барроу-ин-Фернесс, а потом оттачивал свои способности на службе в лондонской полиции, нетерпеливо пытался ускорить ход беседы, время от времени встревая с каким-нибудь вопросом. Это каждый раз приводило к тому, что мистер Коблинг терял нить своего рассказа и уклонялся от темы, вдаваясь в бесконечные посторонние рассуждения. Тогда Вимси злобно пинал Паркера ногой под столом, чтобы тот умерил свой пыл, и вновь с бесконечным терпением принимался подводить мистера Коблинга к основной теме.

Примерно через час мистер Коблинг сказал, что его жена может рассказать о мисс Доусон гораздо больше, чем он, и предложил своим новым знакомым отправиться к нему домой. Те с готовностью приняли это приглашение. Все трое двинулись в путь. По дороге мистер Коблинг рассказывал Паркеру, что на Михайлов день ему стукнет восемьдесят семь, но что он еще крепок, гораздо крепче, чем кажется с виду, и, если бы не проклятый ревматизм, жаловаться ему было бы не на что.

— Меня, конечно, сейчас немножко согнуло, не могу этого отрицать, — объяснял мистер Коблинг, — но это больше из-за лошадей. Всю свою жизнь я только с лошадьми и возился…

— Чарльз, у тебя ужасно раздраженный вид, — шепнул Вимси на ухо Паркеру. — Наверное, это из-за того, что ты пьешь за завтраком чай. Чай раздражает слизистую желудка.

Миссис Коблинг оказалась очаровательной старой леди, всего на два года моложе своего мужа. Лицо ее изумительно напоминало сушеное яблоко. Возможность поговорить о «милой мисс Агате» привела ее в полный восторг. Полагая, что подобные расспросы надо чем-то обосновать, Паркер пустился было в путаные объяснения, но тут же получил новый пинок под столом. В представлении миссис Коблинг, для любого человека не могло быть ничего более естественного, чем интерес к семейству Доусонов. Она радостно защебетала, не заставляя себя долго упрашивать.