Без ума от герцога
Шрифт:
Элинор вздохнула и снова посмотрела на место предполагаемой встречи. Никого не видно, значит, у нее есть время успокоиться. И когда налетел ветерок, она взглянула на качающиеся ветки голых деревьев.
— Вы что-то говорили о потоках воздуха?
— Говорил, именно поэтому я принес воздушного змея, это подарок ему от вас.
— Подарок?
— Да, с чем же лучше изучать потоки воздуха? Если не считать воздушного шара, но вряд ли я мог раздобыть
— И вы думаете, герцогу Эйвенбери он понравится?
— Да, — решительно произнес Сент-Мор. — Именно поэтому я сделал змея сам.
Она не могла сдержать улыбки:
— Отличный змей.
— Спасибо.
— Им восхитился бы даже известный изобретатель мистер Франклин, — поддразнила она. Видимо, Сент-Мор прежде никогда не клеил воздушных змеев, но судя по тому, как он демонстрировал ей свое изделие, он им гордится.
— Есть ли что-нибудь такое, чего вы не можете сделать, Сент-Мор? — мягко спросила Элинор.
«Например, остановить меня, чтобы я не влюбилась в вас окончательно».
— Джеймс, — поправил он.
— Что?
— Зовите меня Джеймс, Элинор. Как вы делали в тот день.
Она неловко отступила на шаг, потому что условная грань между хозяйкой и нанятым работником снова исчезла. И ее сердцу так легко забыть, что эта грань вообще существует.
Он стоял, по-мальчишески гордый своим змеем, утренний ветерок шевелил его волосы, а его главное украшение — подбитый глаз — придавало ему вид одновременно опасный и уязвимый.
— Зовите меня Джеймс, — повторил он.
— Не думаю, что такая интимность разумна, — Ответила Элинор, вспомнив, каково было называть его так.
— Почему? Вы не возражали против «такой интимности» в тот день, когда соблазнили меня.
— Я вас не соблазняла! — запротестовала Элинор.
— А у кого самые влекущие губки во всем Лондоне? — Он наклонился ближе. — Нет, во всей Англии.
Сердце предательски заколотилось в ее груди.
— Только в Англии?
Он рассмеялся:
— Я не целовал никого за пределами нашего острова, так что не могу дать экспертного заключения.
Она хотела его оттолкнуть, но он был слишком быстр и мгновенно оказался вне ее досягаемости.
— Осторожнее с моим змеем, — предупредил он.
— Осторожнее с моей репутацией, — бросила в ответ Элинор.
— Ну, на этот счет вам нечего меня опасаться. Помните, я никогда…
— «…не болтаю и не целуюсь», — договорила Элинор. — Да, я помню, Сент-Мор.
— Джеймс, — настаивал он.
— Сент-Мор, прекратите. — Ее протест, казалось, давал ему позволение продолжать, он подвинулся ближе, но оказалось, она не единственная протестует.
Фейгус пролез между ним и хозяйкой и грозно зарычал, несмотря на то, что был мал.
— Противный пес, — взглянул на терьера Джеймс.
— Один другого стоит.
— Ничья, мадам. Но это не означает, что мы не можем прийти к согласию. — Глядя на терьера, он резко сказал: — Сидеть!
И Фейгус сел, глядя на него, словно ожидая новой команды.
Сент-Мор повернулся к Элинор.
— На чем я остановился?
— Пожалуйста, сэр, я не могу так продолжать. Если я это сделаю…
— Что, Элинор? Что случится? — Он подвинулся ближе. — Элинор, у меня есть дом. Недалеко отсюда. Где мы сможем побыть одни.
Одни. Это так искушает. Так соблазнительно. Одна. С ним.
Если бы только она могла. Но она знала, что последствия будут слишком тяжелыми.
«Мое сердце будет потеряно. Я не смогу сделать то, что должна».
Отвратительные слова последней записки лорда Льюиса эхом отдавались в ее мыслях; «Боу-стрит… вызов в суд… немедленно… она моя, и я сделаю что пожелаю».
— Мы будем глупцами, если последуем этим курсом, это будет непростительная ошибка, — ответила она.
По виду он готов был стоять на своем, возражать, как любой хороший поверенный, но вместо этого Сент-Мор кивнул, хоть, возможно, и нехотя, и снова подал ей руку.
— Итак, вы полагаете, что сбежать со мной будет ошибкой?
— Да.
— Вы уверены? — Уговаривающий тон, от которого у нее мурашки побежали, говорил о страсти еще непознанной.
Сент-Мор знал, как раскрепостить эту страсть.
— Да, — твердо, как могла, повторила она.
— Тогда покончим с этим, леди Стэндон. Пора вам встретиться с герцогом Эйвенбери. — Он повернулся и на этот раз не подал ей руки.
Никогда в жизни Элинор не чувствовала себя такой обездоленной.
Она огляделась, но не заметила никого, кто мог бы быть герцогом.
Единственным подходящим кандидатом был пожилой мужчина с изможденным лицом и седыми волосами, но он не мог быть светловолосым Эйвенбери. Вокруг были только няни со своими подопечными да несколько пожилых пар, вышедших на утреннюю прогулку.
— Мы рано? — спросила она.
— Нет, как раз вовремя.
К ним подбежал мальчик.
— Вы не забыли! — воскликнул он.
— Конечно, не забыл, ваша светлость, — ответил Джеймс.