(Без)условная любовь
Шрифт:
— Напишешь…
— Ага…
Вышел, оставляя Самойловых в исключительно семейном кругу.
— Марк, ты такой дружелюбный — словами не передать…
Отец семейства получил заслуженное замечание от Снежаны. Но явно не расстроился по этому поводу, только плечами пожал, к Кате подошел, обнял, с радостью отметил, что она к его боку тут же прижимается, голову на плечо кладет. Его ребенок. Ни один парень в мире ее не достоин. И ни один так любить не будет, но этот… Неплох в целом. Может когда-то… лет через десять… он даже задумается о том, чтобы ему свою старшую
— Не все коту масленица потому что, да, Коть?
Котя кивнула, не особо вслушиваясь даже, что подтвердила.
У нее так долго эта фотография лежала, совесть жгла, а оказалось… зря. Надо было выбросить просто, и все.
Но ведь у страха глаза велики. И ожидание — хуже расправы.
Может и с Леной так же будет? Наконец-то пора собраться с силами, получить телефон, позвонить? Кажется, пора…
— Идем какао пить? — Марк ее по голове погладил, оставляя на макушке поцелуй.
— Да, приду через минуту, конструктор соберу только, — Котя улыбнулась, отпустила отца, вернулась в комнату. Надо было собрать. Конструктор и мысли. А потом какао.
Глава 16
Снежана сидела на кухне, наслаждаясь пусть уже довольно поздним, но таким тихим субботним утром. Марк с Полей и Лёнечкой отправились гулять, Катя еще спала, по кухне разносилась спокойная джазовая музыка и аромат кофе.
Самойлова поставила огромную чашку с любимым напитком на стол, рядом с ноутбуком, села, разминая пальцы в предвкушении, а потом принялась за обожаемую работу. Надо было выбрать фото с последних проведенных сессий, обработать избранные, разослать клиентам.
Из открытого на проветривание окна доносились птичьи трели, щеку щекотал солнечный лучик… душа пела…
— Доброе утро…
— Ммм? Доброе, — пела так громко, что Снежана даже не сразу заметила, что Катя вошла в кухню, задержалась в дверном проеме, потом все же к столу подошла, села напротив. Мачеха улыбнулась падчерице, а потом снова сосредоточилась на работе.
Катя посидела пару минут молча, глядя в окно, потом тоже кофе себе сделала, вернулась к столу…
— А папа с маленькими далеко?
— Я их гулять отправила, а ты спала так сладко, будить не решились.
Катя кивнула. Да она не в обиде, что Марк с младшенькими без нее гуляет. Им это нужно сейчас — внимание отца в те редкие дни, когда он может оторвать свое время у бесконечной работы.
— Я попросить тебя хотела, Снеж, о помощи…
— Какой? — старшая Самойлова глянула на Катю. Видно было, что ребенок волнуется, мается, нервничает… Не только сейчас — вообще в последнее время. И Марк это видел, и Снежана. Только не могли никак вытянуть из нее причину для волнения. Клещами тянуть не хотелось, а сама она на близкий контакт, откровенный разговор неохотно шла.
Легче всего было списать на предстоящий отъезд, но вдруг не он волнует? Вдруг еще что-то гложет?
— Только пообещай, что папе не скажешь. Даже если откажешься. Не хочу его волновать…
Снежана кивнула, чувствуя, что и сама волноваться начинает. Но показывать это было нельзя.
— Говори,
Катя посомневалась еще с полминуты, вздохнула прерывисто, гипнотизируя взглядом чашку с кофе, а потом на одном дыхании выпалила, глядя прямо в глаза мачехи:
— Поможешь достать мне номер телефона Лены?
Снежана опешила поначалу. Совсем не ожидала такого поворота, да и Лена… Давно на связь с Марком не выходила, Снежа это точно знала.
Он после разговора с бывшей женой долго смурной ходил, а тут… Снова пропала. Часто пропадала, на разные сроки причем. Случалось такое, что больше года о ней ни слуху, ни духу. И не знаешь толком — радоваться такому развитию событий или тревожиться… Какой подлянки ждать?
Пусть Снежа и почти не застала то время, когда вся жизнь у Самойловых была одна сплошная Ленина подлянка, но ей и того хватило… На всю жизнь. Она и сама выдохнула спокойно, чувствуя, как груз падает с плеч, когда суд определил проживание тогда еще двенадцатилетнего ребенка с отцом, пусть и приемным, теперь же…
Надо было что-то ответить…
— Коть, ты уверена, что хочешь? Она твоя мать, я понимаю, но… ты же помнишь, какая она?
Катя то ли кивнула, то ли просто снова взгляд опустила. Она помнила. Получше Снежи, получше папы, но… Не сегодня ведь эта мысль в голову пришла. И у нее было достаточно времени на то, чтобы суметь сто тысяч раз себе перебудить, одуматься, опомниться… А все равно мысли возвращались на исходные. Ей нужно было еще раз убедиться. Своими ушами услышать, что все без изменений, что она все та же, любящая ее при условии, что за этой любовью последует вознаграждение.
— Помню. Боюсь просто, что, когда вернусь из Штатов, если вернусь, ее уже не будет.
Снежана через стол потянулась, погладила руку беззащитного, растерянного ребенка, лишенного материнской любви. Она ведь сама мать. Видит, как Поля с Леней к ней тянутся и как радуются, получив доброе слово, ласку, тепло, а Катя… Ей с лихвой это постарались компенсировать Самойловы — искренне, самоотверженно, но… маму ты не заменишь. Никак.
— Почему ты не хочешь, чтобы папа о твоей просьбе знал? Думаешь, он будет против? Думаешь, его протест будет неправильным?
— Нет. Я понимаю, что мое желание не просто нерационально — оно опасным может быть, но… Я не хочу, чтобы он думал, будто недодал чего-то. Дело ведь не в нем. Я его очень люблю, но Лена… Мне это надо просто, Снеж, поверь. Я буду очень осторожна, я же ее хорошо знаю, просто…
— Я все понимаю, Коть. Правда, — Снежана паузу сделала, думая… Не было в этой ситуации правильного поведения. Что ни сделай — везде удар в штангу. Узнай Марк о том, что Катя хочет с Леной сконтактировать — сделает все, лишь бы этого не произошло. Не из вредности или ревности, а потому, что не хочет, чтобы дочь снова переживала то, от чего чудом удалось сбежать. Достань она телефон Кате без ведома мужа — ребенку светит очередная травма, но ведь и без звонка будет травма и не закрытый гештальт.