(Без)условная любовь

Акулова Мария

Не в силах сдержать эмоции, девочки обнялись, не заботясь особо о нарядах и прическах. Они были так рады, что прошли школьный путь до самого выпускного рука об руку, так рады, что теперь, положа руку на сердце, могут восхищаться, а не завидовать красоте и успехам друг друга.

— Главное, не расплачьтесь, девочки. Моргаем. Моргаем активно, — Марина подошла к подругам, подмигнула сначала одной, потом другой, улыбнулась, слыша, как они рассмеялись…

А потом так и стояли — взявшись за руки — во дворе родной школы, ожидая,

пока из машин выберутся члены их семей.

Самойловы сегодня были в полном составе.

Марина в красивейшем, обтягивающем все позволительные (и не особо) изгибы, красном платье и на привычной для нее высоты каблуках, Леонид в строгом костюме и с бордовым галстуком — под стать жены. Марк, с каждым годом все больше походящий на отца, тоже в костюме, но в галстуке другого цвета — тёмно-зелёном с узором. Снежана — в стильном женском брючном костюме. Поля и Лёнечка… Неважно в чем, главное, что смеются.

Не хваталось только Сережика… Но он еще не стал официальном членом семьи. Усыновление застопорилось. Это убивало Марину, но она пообещала себе, что на сей раз не сдастся. Будет идти на смертный бой с государством, считающим, что просто защищает ребенка, а по факту… защищает от счастья.

Катя его не видела еще, только фотографию, но отчего-то не сомневалась, что он принесет много радости Марине с дедушкой. Они умеют любить чужих детей не меньше, чем своих. Кому, как не ей, это знать?

— А Имагины тут уже? Веселовы то есть… — Марк подошел к дочери, придержал на талию, сканируя взглядом двор. Глеб сказал ему, что они с Настей будут на выпускном брата, но пока в стихийно образовывающихся кучках детей и родителей знакомых Самойлов не наблюдал.

— Нет еще. Будут минут через десять, мне Андрей писал…

Катя тоже всматривалась, но не в тех, кто был уже во дворе, а в череду машин, в одной из которых вполне мог сидеть ее парень.

Обида за вчерашнее совсем отпустила. Мысли о Лене сами собой задвинулись в самый дальний угол, а вот об Андрее — вышли на первый план.

Хотелось его увидеть, хотелось, чтобы и он увидел… и чтобы отреагировал не хуже Веры. Она ведь его принцесса сегодня. А он ее принц.

Будто по мановению волшебной палочки из-за угла появился Андрей.

Красивый такой… В костюме. Бутоньерка в кармашке. Кремовая… Такая, как надо. На лице — улыбка… И взгляд… горящий… обращенный прямо на нее…

— Здравствуйте, — он раньше остальных членов семьи рядом с Самойловыми оказался. И хотя взгляд от девушки оторвать не мог, первым делом взялся пожимать руки — Марку, Леониду, Снежане улыбнулся, Марине несмело… — Спасибо вам, — поблагодарил за то, что позвонила вчера.

Она же отмахнулась только. Мол, разве я не человек? Все же понимаю… Но он все равно благодарен был.

— Привет, — к Кате потянулся, думал в щеку

поцеловать, а потом застыл отчего-то. — А тебя касаться можно вообще? Не рассыплешься? — пошутил, а Марк тут же возможностью воспользовался — притянул дочь к себе поближе, за талию обнял, окидывая «зятя» скептическим взглядом.

— Лучше не рискуй…

— Пап! — Самойловы засмеялись, а Катя возмутиться попыталась, сама к Андрею подошла, поцеловала. Не в щеку уже, в губы. — Привет. Нравится?

Покрутилась вокруг оси… Андрей застыл при этом. Ему на мгновение показалось, что блестки с платья прямо сейчас в бабочек станут превращаться, или пчелок на худой конец, и взлетать…

— Я сам себе завидую, Коть, что ты у меня такая…

От такой похвалы сердце запело.

А уже через пару секунд к ним подошло не менее «скромно» представленное семейство Веселовых-Имагиных.

Мама и бабушка Андрея, сестра Настя с мужем Глебом, Валентин, еще недавно бывший просто другом…

— Вы без малого? — большие семейства обменялись приветствиями, познакомились, если кто-то кого-то не знал. Марк окинул подозрительно довольного друга скептическим взглядом.

— Няню позвали, он не выдержал бы праздник, устроил свой концерт по заявкам, весь в маму… артист…

Глеб бросил на жену лукавый взгляд, она же ему пальцем погрозила. Никакая она не артистка. Педагог и хореограф.

— А вы, как я вижу… полным составом… — Глеб улыбнулся Поле, присел, открывая объятья, она намек сходу поняла… с визгом понеслась на руки.

Все девочки семьи Самойловых рано или поздно решали, что обязаны выйти замуж за дядю Глеба. И неважно, что дядя безнадежно счастливо женат, это понимание приходит позже…

— Нам нянь жалко… Зачем им страдать, если ты вон есть? Поля, дядя Глеб очень любит, когда ты его за волосы дергаешь, представляешь, солнышко?

Поле дважды объяснять было не надо. Если папа сказал, что «дядя Глеб очень любит» — значит дяде Глебу надо сделать очень приятно…

— Ну ты и злой стал, Самойлов! Ужас просто! Уже ж и сын родился, а ты все равно злой ходишь!

— Не высыпаюсь я, знаешь ли… Из-за твоего родственничка… Нервничаю, волнуюсь… — Марк взгляд скосил на Катю с Андреем, которые воркотали тихонько в стороне, пока два больших семейства пытались до чего-то договориться.

Глеб намек понял, улыбнулся… Когда он в марте еще Марку звонил, просил Андрюху в школу устроить, и не подозревал, как все повернется. Но когда узнал… не удивился. Ему ли не помнить, какие «интерестности» могут скрываться за очередным поворотом судьбы?

— А ты расслабься, Самойлов. Расслабься и ищи позитив. Породнимся наконец-то… — подмигнул. Жаль только, в ответ не порцию энтузиазма получил, а кислый взгляд.

— Не усугубляй, Имагин. Рано пока… Поля, дергай там активней, пожалуйста. Дядя Глеб слишком доволен…