Без Веры...
Шрифт:
— Потягушечки, — сладко простонал я, выгибаясь самым причудливым образом и чувствуя приятную истому, — э-эх…
Полежав ещё с минутку, сажусь на кровати и выключаю будильник, на котором нет ещё и пяти часов, одновременно нашаривая ногами тапки. Раздёрнув портьеры, немножечко поглазел на просыпающийся двор, где уже возятся в пыли куры, а кто-то из стариков, согнувшись в три погибели и чертыхаясь, мастерит что-то подле дровяного сарайчика.
Небо сегодня облачное, сырое, беременное дождём, и ещё непонятно — развиднеется потом, или будет лить весь день с небольшими перерывами.
— Ах да… — едва ли не в последний момент накинул на себя верх пижамы, и только затем вышел из комнаты. Сплю я в пижамных штанах, и спал бы вовсе без них, но спросонья, когда встаю ночью в туалет, просто забываю их одеть. Привычка из той ещё жизни, накрепко въевшаяся в подсознание и перенёсшаяся со мной в это время.
Ну некого было стесняться! А теперь увы… не один живу, и если наткнусь в таком виде посреди ночи на девочек, скандал в нашем благородном семействе может выйти знатным!
— Доброго утречка, Алексей Юрьевич, — поприветствовала меня высунувшаяся из кухни заспанная Глафира, — рано вы севодни.
— Утро доброе, Глафира, — отвечаю ей приветливо, — Выспался!
— Вам чичас што сготовить, али опосля? — осведомляется служанка, прикрывая крепкой ладошкой зевающий рот.
— Хм… — я задумываюсь, — давай часикам к шести. Омлет с ветчиной из двух яиц и пару гренок.
— С зеленью омлет-то? — интересуется женщина.
— На твоё усмотрение, — улыбаюсь ей, — у тебя невкусно не бывает.
Засияв рябым солнышком, Глафира скрылась на кухне, а я наконец получил возможность умыться.
Вернувшись в комнату, запер за собой дверь, скинул пижамную куртку и принялся за упражнения. Я не то чтобы ярко выраженный жаворонок, вот уж нет!
Знаю… знал людей, которые могли, едва проснувшись, упасть с кровати и начать отжиматься. После — лёгкий завтрак, пробежка и спортзал, причём для них это как само собой разумеющееся, без ломки организма через колено.
Я же, хотя и просыпаюсь достаточно рано, на пик физической и интеллектуальной активности взбираюсь не ранее, чем через полтора-два часа. Но раз уж проснулся… чем сидеть в своей комнате и читать по десятому разу беллетристику, лучше уж разомнусь как следует!
Комнатушку у меня маленькая и похожая на пенал. Кровать у входа, шкаф и письменный стол у окна. На узком проходе лежит ковровая дорожка, которую во время разминки приходится сдвигать, иначе она сильно ездит под ногами.
С утра никакой серьёзной физкультурой не занимаюсь. Обычная суставная гимнастика и растяжка — очень осторожно, памятуя не только о собственной замечательной гибкости, но и о «привычном вывихе сустава».
Затем, размявшись и прогревшись, элементарные упражнения на подвижность, но опять-таки, без перебора. На всё это уходит от двадцати до сорока минут, в зависимости от настроения и самочувствия.
Я не сторонник «механической» системы, когда всё выполняется по часам. С моим квёлым организмом надо поосторожнее, и уж тем более — никаких рекордов!
Под босыми ногами иногда поскрипывают полы, но впрочем, еле слышно. Вбиваю
Я прекрасно знаю, что надо делать, но знать и уметь… так себе получается. Не то чтобы совсем хреново, нет… Но в этом теле я не занимался вообще ничем, хотя бы отдалённо похожим на спорт, если не считать за таковой нечастые игры в бабки и казаки-разбойники. Даже в городки почти не играл!
На дачу мы выезжали в последний раз, когда мне было семь, да потом несколько раз гостили у знакомых и дальней родни, приезжая на выходные. Соответственно — ни верховой езды и длительных прогулок по лесу, ни гребли и плавания, ни…
… в общем, всё грустно. Базы, хоть какой-то — ноль! Единственное — гибкость и реакция замечательные.
Нет, я в общем-то не жалуюсь! Тело как тело… не хуже многих. Да и тренерский мой опыт говорит, что ничего особо страшного нет, и не таких за год-два на приличный уровень вытягивали.
Неприятно просто. Недавно ещё — полная уверенность в собственных силах и готовность хоть прошагать с рюкзаком целый день горными тропами, а хоть бы и дать в морду парочке футбольных фанатов из Британии, приехавших интересно провести выходные, и втягивающих в свой «культурный досуг» совершенно посторонних людей.
А сейчас… я вздохнул, встал в боевую стойку и…
… шаг — удар, шаг — удар… неторопливо, технично, без фанатизма.
В качестве заминки — растяжка, но в этот раз полноценная. Поперечные шпагаты, продольные… легко! Встать на мостик, касаясь затылком пола у пяток — раз плюнуть!
Поймал себя на мысли, что если бы не мигрени и неважное здоровье вообще, то и чёрт бы с ней, с прежней мускулатурой и ростом! Рожу бы поприглядней, это да…
Отзанимавшись, наскоро смываю пот холодной водой и иду на кухню, где уже доходит омлет. Запах… а на вкус ещё лучше! Я не сторонник теории «в прошлом было лучше», вот уж нет. Скорее возраст сказывается, когда все вкусы острее воспринимаются. Но…
… вкусно!
Пока ем, Глафира рассказывает мне разные разности из жизни сообщества слуг, новости с рынка и тому подобные малоинтересные вещи, которые я воспринимаю как звуковой фон. В этой ерунде мелькает порой важная информация, а я, как студент со стажем, умею вычленять её из мутного потока информационного сора. Да и так… полезно знать, чем дышат и что думают обычные люди.
— Чаю? — предлагает служанка, видя, как исчезает омлет в тарелке, — На травках!
— А… давай! — в деревнях «китайскую траву» пьют по большим праздникам, и чаще всего — спитую. Дорого!
Чай пью без сахара, я вообще не большой охотник до сладкого. Зато зубы без единой дырки, в отличие от отца и сестёр, регулярно страдающих от зубной боли.
В охотку могу съесть розетку варенья, но нам, детям, достаётся оно редко, и в обычное время держится запертым в буфете. Да и не часто она бывает, охотка. В последний раз варенье ел не потому даже, что хотелось, а потому, что после ухода прежней служанки Глафира принимала хозяйство и внезапно вылезла «неучтёнка».