Без Веры
Шрифт:
– Ты уверен? – задумчиво пробормотала Кристина.
Нет. Я не был уверен. Но я этого очень хотел. И решил отодвинуть эту проблему в сторонку. Вот если она, действительно, встанет у нас на пути, тогда и буду ею заниматься. А пока есть дела поважнее.
– Не передумала? Через минуту уже будет поздно.
В ответ Крис надменно фыркнула, приподнялась на носилках и хладнокровно переспросила:
– Так я шугану дядю и собутыльников?
– Да. – В последний момент меня охватили сомнения в том, что, действительно, шуганет; что у нее это получится. А ну как, не восприняв маленькую девчонку с ракетой всерьез, кум и компания с пьяной отчаянностью окажут сопротивление? Вместо того, чтобы, как я рассчитывал, растеряться, попрут вперед сломя голову, попросту сомнут Кристину и, уже прикрываясь ею, как щитом, примутся за меня? А если к тому же у них, и правда, есть пистолеты?!
Эх, Кристина, Кристина… Вдруг ты не справишься?
Но что-либо переигрывать уже было поздно.
– Ну что? Вперед, Костя?
– Вперед!
Крис опустила ноги с носилок и встала. Чечев в трех шагах от меня продолжал сладко дрыхнуть.
Механик из-под кучи тряпья не подавал никаких признаков жизни.
Оба пилота не двигались.
Кум разливал по стаканам очередную порцию самогона.
Я ухватил костыль за нижний конец с резиновым набалдашником и прикинул, как сейчас буду охаживать прапорщика по башке. Получалось не очень удобно – особо не размахнешься.
«А не проще ли оглушить этого малахольного простым ударом по ушам?» – засомневался было я, но Кристина в этот момент произнесла: «Я начинаю», достала из-под куртки ракету и решительно пошагала в хвост вертолета. Дальше раздумывать было некогда. Теперь оставалось лишь действовать.
И я закатал Чечеву по макушке!
Костыль оказался на удивление крепким и, с достоинством выдержав три удара, ни то что не развалился, как я опасался, но даже не треснул. Чего нельзя было сказать о прапорщике.
После первого удара он покачнулся. После второго, так и не разогнувшись, начал заваливаться вперед, а его затылок окрасился кровью. Третий удар я наносил уже по бесчувственному телу, опрокинувшемуся на пол.
На то, чтобы сильным рывком перекатить его на спину и выдернуть у него из наплечной кобуры пистолет, я потратил пару секунд. И тут же посмотрел в хвост вертолета – не нужна ли Крис моя помощь?
Там пока все было спокойно. Трое опешивших пьяниц сидели в рядок на скамейке, рядом с ними совершенно спокойно стояла Кристина с ракетой в руке. И, кажется, что-то говорила. Отлично! Каким-то сопротивлением со стороны ее дядюшки и пэвэошников даже не пахло.
Механик продолжал беззаботно бомжевать в своем гнезде из тряпья.
В кабине пилотов пока все было спокойно.
Но ничего. Секундочку. Сейчас я их потревожу.
Я снял волыну с предохранителя, заслал в ствол патрон и, стараясь по пути не свалиться, отправился менять курс вертолета. До этого момента он летел в Сыктывкар. Но мне-то надо было в Микунь.
Мысль о том, что для того, чтобы туда добраться, вовсе не нужны оба пилота – хватит и одного, – пришла мне в голову в тот момент, когда я зашел в кабину и бросил взгляд на ничего не подозревавшего командира, который спокойно дремал в своем кресле. Склонив голову на плечо и словно специально подставляя висок для того, чтобы я как следует шваркнул по нему пистолетом.
«От двух пилотов геморроев меньше, чем от одного, – резонно предположил я, – а вертолет с успехом сможет посадить и помощник. А потому, нечего и сомневаться. Надо мочить!»
Я коротко размахнулся и хлестко влепил ПМом в висок. И, не утруждая себя тем, чтобы убедиться, достиг ли мой удар результата и надежно ли отключен командир, тут же переключил внимание на второго пилота. Ткнул ему под нос пистолет и содрал с головы гарнитуру.
– Приехали!
– Ты… Это… – Еще совершенно зеленый юнец в звании лейтенанта, не более, округлил голубые глаза и удивленно посмотрел на меня. В его взгляде читалась откровенная растерянность. Этот парень оказался порядочным тугодумом и с ходу не въехал в то, что сейчас происходит. Возможно, его первой мыслью было то, что это какая-то шутка. Его просто разыгрывают. Спецом создали внештатную ситуацию, чтобы проверить, как он в ней себя поведет. – Ты… Что такое?… Что происходит?…
– Меняй курс, вот что происходит! – Продолжая держать в правой руке пистолет, я намотал на левую шнур от гарнитуры и, сильно потянув на себя, вырвал его к чертовой бабушке из-под приборной доски!
– Ты… это…
– Заладил! Меняй курс! Летим на Микунь!
– Я не могу без приказа. – Второй пилот наконец сумел взять себя в руки, при этом преобразился настолько стремительно, что я даже удивленно приподнял брови, наблюдая за тем, как откровенную растерянность у него в голосе сменила решимость, а в глазах блеснул злой огонек. И, более того, в них четко отобразилось стремление совершать героические поступки. Вот уж что было мне совсем ни к чему!
– Теперь я здесь приказываю. – Я напрягся и, продолжая целить в парнишку из пистолета, отступил на шаг и приготовился к тому, что он сейчас может выкинуть какой-нибудь фортель. И не ошибся.
Окончательно пришедший в себя пилот нехорошо ухмыльнулся, смерил меня холодным взглядом и процедил:
– В Микунь, говоришь? Что ж, полетели.
В следующее мгновение легким движением рукоятки он послал вертолет в крутое пике. В момент пол под моими немощными ногами встал на дыбы, кабина перевернулась вверх тормашками, и под меня подъехало кресло, в котором только что сидел бесчувственный командир экипажа. Он куда-то выпал, мне же пришлось занять его место. Каким чудом я при этом не выронил пистолет, не представляю. Наверное, в подсознании держал мысль о том, что, кроме того, чтобы банально броситься на меня с кулаками, этот сопляк в летчицком комбинезоне может пойти на какую-нибудь военную хитрость с применением техники; более того, авиации. К тому же в последнее время, передвигаясь на своих ущербных ногах, я привык к тому, что поверхность частенько становится раком, и натренировался держать равновесие.
– Сволочь! – прошипел я и попробовал вырваться из объятий кресла. Не так-то это оказалось легко.
А МИ-8 уже вновь перешел в горизонтальный полет. И мне наконец удалось зафиксировать взглядом второго пилота, который совершенно спокойно смотрел на меня, улыбался, собака, и был готов заложить еще один крутой вираж.
«Лыбишься, мразь? – вскипел я и вновь наставил на летчика пистолет. – Знаешь, гад, что не буду в тебя стрелять, что если сейчас тебя замочу, то подпишу смертный приговор и себе. Шмякнемся так с высоты в тысячу метров, что хоронить то, что потом удастся собрать, придется в закрытых гробах. Вот только ты не учитываешь одного: мне терять нечего; я уже докатился до ручки и предпочту погибнуть в авиакатастрофе, нежели проиграть эту схватку. А потому.»
– Еще покатаемся с горки? – тоном этакого голливудского киногероя развязно поинтересовался парниша. Он сейчас, наверное, любовался собой со стороны. Очень сам себе нравился. Еще несмышленыш. Уверенный в том, что в жизни, как в фильмах. – Мне повторить?
«Черт! А что же сейчас творится в пассажирском салоне? – попытался представить я. – Куча-мала?! Только бы эти пьяные гады не скрутили Кристину. Ох, и как же мне одному тогда будет непросто!»
– А теперь положи пистолет, – совсем обнаглел пилот и вновь шевельнул рукояткой. МИ-8 чутко откликнулся на это движение.