Без жалости

Клэнси Том

Дорис повернулась к Сэнди и открыла глаза.

— Почему вы делаете все это для меня? Ответ на этот вопрос был простым:

— Я — медсестра, мисс Браун. Моя работа заключается в уходе за больными.

— Билли и Рик, — пробормотала девушка, снова вспоминая что-то. Память Дорис по-прежнему страдала от провалов, в ней сохранились главным образом воспоминания о причиненной ей боли.

— Их здесь нет, — заверила ее Сэнди. Она сделала паузу, прежде чем продолжать и, к своему изумлению, с удовлетворением произнесла:

— Не думаю, что они снова будут вас беспокоить. — Ей

показалось, что во взгляде девушки промелькнуло понимание. Почти понимание. И это ободряло.

— Мне нужно сходить. Пожалуйста… — Дорис начала подниматься и заметила удерживающие ее ремни.

— Хорошо, подожди минуту. — Сэнди отстегнула ремни. — "Как ты думаешь, сумеешь сегодня встать?

—., попытаюсь, — простонала девушка. Она сумела приподняться градусов на тридцать, и тут силы покинули ее. Сэнди помогла ей сесть, но Дорис никак не могла удержать голову в вертикальном положении — она все время склонялась в сторону. Поднять девушку на ноги оказалось еще труднее, но до туалета было недалеко, и гордость за такое значительное достижение пациентки стоила затраченных усилий и немалых страданий. Сэнди усадила ее, держа за руку, затем смочила салфетку и вытерла ей лицо.

— Это уже большой прогресс, — заметила Сара Розен, стоящая в дверях. Сэнди обернулась. На ее лице появилась довольная улыбка. Женщины накинули на Дорис халат и отвели обратно в спальню. Прежде чем уложить ее, Сэнди сменила постельное белье, а Сара принесла девушке чашку чая.

— Сегодня ты выглядишь намного лучше, Дорис, — сказала Сэнди, наблюдая за тем, как пациентка пьет чай.

— Я ужасно себя чувствую.

— Это значит, что все идет хорошо, Дорис. Ты и должна чувствовать себя ужасно, прежде чем твое самочувствие улучшится. Вчера ты вообще ничего не чувствовала. Может быть, попробуешь съесть кусочек тоста?

— Я так проголодалась!

— Еще один хороший знак, — одобрительно отозвалась Сэнди. Глаза девушки выражали такое страдание, что обе женщины, врач и медсестра, чувствовали — именно чувствовали — боль, разрывающую голову Дорис. Только пузырь со льдом мог ее облегчить. Они потратили целую неделю на то, чтобы вывести наркотики из организма девушки, и сейчас нельзя было добавлять новую порцию. — Откинь голову назад.

Дорис послушно откинула голову на спинку глубокого кресла, купленного Сэнди в магазине на распродаже. Глаза девушки были закрыты, ослабевшие руки бессильно лежали на подлокотниках кресла. Сара отламывала ей кусочки тоста, а медсестра, взяв щетку, принялась за волосы Дорис. Они были грязными и потому грубыми, их не расчесать было без мытья, но Сэнди решила их хотя бы пригладить. Пациенты уделяли поразительное внимание своему внешнему виду, каким бы странным и нелогичным это ни казалось, и потому Сэнди придавала этому такое значение. Она очень удивилась, когда Дорис вздрогнула, едва щетка коснулась ее волос.

— Я не умерла? — Тревога в голосе девушки прозвучала пугающе.

— Конечно, нет. — Сара едва не улыбнулась. Она проверила у Дорис давление. — Верхнее — сто двадцать два, нижнее — семьдесят восемь.

— Прекрасно! — воскликнула Сэнди. Это были лучшие показатели за всю неделю.

— Пэм…

— Что

ты хочешь сказать? — наклонилась к ней Сара.

Дорис потребовалось несколько секунд, чтобы продолжить, потому что она еще не успела решить, жива ли она или нет, и если умерла, то в какую часть вечности попала.

— Волосы… когда она была мертвой… я расчесала ей волосы. Боже мой! — мысленно воскликнула Сара. Сэм рассказал ей об этой детали в отчете о посмертном освидетельствовании тела. К этому он ничего не добавил, да этого и не требовалось. Фотография на первой странице газеты была достаточно красноречивой. Доктор Розен ласково коснулась лица девушки.

— Дорис, кто убил Пэм? — Ей казалось, что она может задать этот вопрос, не причинив ей лишней боли. Она ошиблась.

— Рик и Билли, и Берт, и Генри… убили ее… заставили смотреть… — Девушка зарыдала, и рыдания, сотрясающие ее тело, только увеличивали боль, что раскалывала ей голову. Сара убрала руку с тостом. Могла начаться рвота.

— Они заставили тебя смотреть?

— Да… — Голос Дорис прозвучал словно из могилы.

— Давай не будем думать об этом. — Сару передернуло. По спине ее пробежал холодок, который она связывала с мыслью о смерти. Она погладила девушку по щеке.

— Ну вот! — весело воскликнула Сэнди, надеясь отвлечь Дорис. — Так куда лучше!

— Устала.

— О'кей, давай-ка уложим тебя в постель. — Женщины помогли ей встать. Сэнди решила не снимать с нее халат и положила ей на лоб пузырь со льдом. Девушка почти сразу заснула.

— Завтрак на столе, — сказала Сара, обращаясь к Сэнди. — Можешь не пристегивать ее ремнями.

— Но что это значит — расчесала волосы? О чем она? — спросила Сэнди, направляясь к лестнице.

— Я не читала отчета…

— Я видела фотографию, Сара. Что они сделали с ней! Ее ведь звали Пэм, верно? — Сэнди настолько устала, что не могла сразу вспомнить.

— Да. Она тоже была моей пациенткой, — подтвердила доктор Розен. — Сэм сказал, что ее подвергли жестоким мучениям. Странным было то, что кто-то расчесал ей волосы после смерти, сказал он. Думаю, это сделала Дорис.

— Да? — Сэнди открыла холодильник и достала пакет молока для утреннего кофе. — Понятно.

— А вот мне — нет, — сердито заметила доктор Розен. — Не понимаю, как люди могут поступать таким образом. Еще несколько месяцев, и Дорис тоже была бы мертва. Еще чуть-чуть…

— Я удивляюсь, что вы не зарегистрировали ее у себя под вымышленным именем, — произнесла Сэнди.

— После того, что случилось с Пэм, — слишком рискованно. Ведь это означало бы…

О'Тул кивнула.

— Это означало бы опасность для Джона. Да, я поняла.

— Что именно?

— Они убили ее подругу и заставили Дорис присутствовать при этом… Наблюдать за тем, что они делали с Пэм… Для них она была всего лишь вещью!.. Билли и Рик, — сказала вслух Сэнди, не совсем отдавая себе отчет в этом.

— Берт и Генри, — поправила ее Сара. — Вряд ли остальные двое будут еще мучить кого-то. — Женщины обменялись взглядами, думая об одном и том же, потрясенные самим существованием этих мыслей, не говоря уже о том, чтобы понимать их.

— Вот и хорошо.