Без злого умысла
Шрифт:
Мохов усмехнулся.
— Я думал, вы умней, Аристов. Неужели можно поверить такому бреду?
— Это не бред, — возразил Аристов. — На зоне мне рассказывали, что есть у нас такие и немало их.
— На зоне еще и не такие страсти рассказывают. Послушаешь и подивишься, как мы вообще еще в живых-то ходим. Мыслить надо, с умными людьми общаться. Как найти напарника?
— У него квартира в городе, Сосновая, пять, квартира двенадцать. Гришей зовут…
«Парадокс, право слово, — думал Мохов, выходя из больницы. — При всей своей, казалось бы, искушенности в делах человеческих, грязных, правда, делах, большинство преступников наивны, как дети». Не первый раз он сталкивался с матерыми,
Гришу с Сосновой Мохов установил быстро, тем более что адрес и имя показались ему знакомыми. Когда в адресном бюро ему назвали фамилию, он сразу же вспомнил рыжеволосого парня с длинным унылым лицом. Лямин приходил в отдел регистрироваться, когда вернулся в город после отбытия наказания два года назад. Судили его за хулиганство, по 206-й статье, он избил старика возле пивной, угрожал ножом, но в ход его не пустил. Мохов быстро поднял и просмотрел уголовно-розыскное дело, торопливо выписал адреса возможных связей Лямина и поднялся к Симонову согласовать вопрос о задержании подозреваемого. Получив «добро», позвонил Варюхину, чтобы тот заготовил постановление на арест и обыск, затем попросил Пикалова найти еще двух оперативников (хотел было назвать Хорева, но передумал), надо было выезжать на задержание. Проделал он все это автоматически, не отдавая отчета своим действиям. Привычная, знакомая, отточенная с годами схема мероприятий. Работал он уверенно и спокойно. Мысли попритихли, потеряли остроту, назойливость. Он словно отплакался, как в детстве, на мгновение даже почувствовал в глазах зуд, будто они воспалились, покраснели от слез. Сейчас ему казалось, что все произошедшее к нему никакого отношения не имеет, что кто-то другой за него эти дни прожил, кто-то близкий ему, очень хорошо знакомый, но не он. Голова была чистой и ясной, думалось легко. Сегодня он ладил с собой. Он знал, осталось недолго, скоро все кончится.
Пикалов привел с собой Хорева и Братчикова. Увидев вошедших, Мохов опустил глаза и слабо усмехнулся, он почему-то был уверен, что с Пикаловым придет именно Хорев.
Варюхин ждал оперативников у входа в райотдел. Вид у него был хмурый и неприветливый. Начальство торопило с делом о краже со склада, которое никак не хотело сдвинуться с места, а тут еще приходилось заниматься с этими браконьерскими шкурками.
Машину оставили в двух кварталах от нужного дома, дальше пошли пешком. По дороге Мохов коротко проинструктировал сотрудников — действовать как обычно: один оперативник остается внизу, другой поднимается на один лестничный пролет выше пятого этажа, чтобы в случае чего перекрыть пути отхода, а сам Мохов с Пикаловым звонит в квартиру.
Однако дверь им не открыли. Мохов, не понадеявшись на робкое треньканье звонка, стукнул несколько раз по филенке кулаком. Безрезультатно. Он досадливо передернул плечами, скрывая раздражение, бросил Пикалову:
— Он точно сегодня не работает?
— Как на духу, Паш. Марина, секретарша Симонова, к нему на работу звонила. Тревожным таким голосочком сказала, что у нее к Грише срочное дело. Ответили, ищите дома, на работе он будет только послезавтра, он сутки работает — трое отдыхает.
Мохов постоял с полминуты, раздумывая, потом шагнул к противоположной квартире. Дверь открыли сразу, будто ждали кого или слышали, что на лестнице кто-то есть. На пороге стоял пожилой мужчина, крупный, большеголовый, с решительным морщинистым лицом. Был он в старомодной, чуть потертой пижаме. В левой руке держал очки, которые, увидев сотрудников, неторопливо поднес к глазам. Ни удивления, ни испуга, ни вопроса не было в этих глазах. «Офицер в отставке, — подумал Мохов. — Старая школа, держится уверенно, подтянут. Это к лучшему!» Он молча протянул удостоверение. Мужчина мельком взглянул на красную книжицу, жестом пригласил в дом. Мохов и Варюхин вошли. Оперативники остались на лестнице.
— Извините за вторжение, — вежливо улыбнувшись, начал Павел. — Но дело безотлагательное. Соседа с противоположной квартиры вы знаете?
— Здороваемся, — ответил мужчина. Голос был низкий, приятный.
— Что вы можете о нем сказать?
Мужчина пожал плечами.
— Не приглядывался. А скороспелых суждений боюсь.
— Давно здесь живете?
— Четыре года, как в отставку вышел.
— Полковник?
— Полковник.
— Значит, как офицер офицера мы поймем друг друга, — опять улыбнулся Мохов.
— Давайте попробуем, — суховато сказал хозяин квартиры.
— Надо нам знать, когда ваш сосед ушел и когда может вернуться. Посоветуйте хотя бы, кто такую информацию нам может дать.
— Валя, Валя! — мужчина полуобернулся в сторону кухни. — Пока жена идет, я представлюсь. Рогожников Павел Сергеевич.
— Мы с вами тезки.
— Я обратил внимание, Павел Андреевич.
— Ого, — удивился Мохов. — Вы удостоверение-то толком не видели.
Рогожников в первый раз улыбнулся.
— Я пограничник.
— Тогда тем более мы поймем друг друга. — Мохов не расставался с улыбкой.
Со стороны кухни появилась худенькая женщина в аккуратном передничке. Халат и руки ее выше локтей были испачканы чем-то белым. «Мука», — догадался Мохов. Учтивая улыбка на узком, костистом лице казалась приклеенной. Узнав, в чем дело, Рогожникова нахмурилась и вполголоса заговорила:
— Ушел утром, я слышала. Дома в выходные его не бывает, приходит поздно, а то и вовсе утром. Он же не женат, дело молодое. Может быть, к женщине ходит, но точно сказать не могу. В доме ни с кем не общается, дружков не водит, да и не пьет вроде. Но все время затравленный какой-то, глазами шырк-шырк. Вот… и все, пожалуй.
Мохов задумчиво покачал головой. Ничего нового, ничего конкретного. Да, впрочем, и вряд ли стоило ожидать.
— Вы живете одни? — спросил он Рогожникова.
— Да, дети разлетелись, один в Москве, дочь в Новосибирске.
— Тогда к вам у нас была бы огромная просьба, — Мохов смущенно потер подбородок. — Я понимаю, что это не совсем удобно, но случай исключительный. Мы могли бы дождаться прихода вашего соседа здесь, в квартире? Один из нас наблюдал бы у неплотно прикрытой двери, а два других наших товарища останутся на улице.
— Извольте, — просто ответил Рогожников. — Квартира в вашем распоряжении.
Мохов приоткрыл дверь, позвал Пикалова, дал ему адреса и велел срочно проверить их, возможно, Лямин находится сейчас у кого-то из своих друзей. Потом скороговоркой попросил Хорева съездить в отдел сообщить о принятом решении Симонову и возвратиться обратно.
Все еще хмурый Варюхин вызвался первым дежурить у двери. А Мохова Рогожников повел в гостиную. Комната была чистенькая, опрятная; сервант, не из дорогих, стол большой, овальный посередине, к окну спинкой приткнут диван — сейчас так модно, наверное, дочь ставила, — в углу два кресла, симпатичный столик с инкрустацией; видимо, самодельный торшер. На стене Мохов увидел портрет Рогожникова в форме, правую часть кителя украшали ордена Ленина, два Красной Звезды, орден Отечественной войны.