Бездна
Шрифт:
Был конец августа. Мне почти семь лет. Год назад мы переехали сюда из лагеря военнопленных, где я прожил всю свою маленькую жизнь. Еще в лагере заболел паратифом, и с полгода пролежал в изоляторах инфекционной больницы. А потому в этот наш двухэтажный домик попал совсем недавно. Мне здесь нравилось, особенно после больницы. И все же я скучал по лагерю, где остались мои взрослые немецкие друзья и единственная подружка моего возраста Любочка…
На следующий день загадочная незнакомка вновь оказалась на том же месте. Появилась она также внезапно, как до того исчезла. Я долго смотрел в окно, а одинокая фигурка, казалось, застыла неподвижно, как наш фикус в кадке – тот тоже не передвигался самостоятельно, ждал, когда его переставят на другое место… «А вдруг эта девочка – призрак?!» – внезапно осенило меня. Тут же нестерпимо захотелось это проверить, а заодно узнать, что она здесь делает, и почему стоит одна возле громадного здания, в котором никто не живет.
Я вышел из дома, перешел дорогу и подошел к девочке. Оказалось, она настоящая, хотя и непохожа на пухленькую беленькую Любочку. Было непонятно, во что эта худенькая девочка одета, потому что с головы до ног ее покрывал огромный платок. И только на тоненьких ножках в чулочках болтались разбитые вдребезги большие ботинки. В таких не походишь.
– Тебя как зовут? – спросил незнакомку.
– Людочка, – тихим голоском ответила девочка.
– Таких имен не бывает, – твердо заявил ей, – Тебя зовут Любочка!
– Нет, я Людочка! – не менее твердо констатировала девочка.
– Ладно, спрошу у мамы, – согласился, чтобы не спорить, – А ты где живешь?
– Здесь живу, – показала она на вход в общежитие.
– Здесь никто не живет! – снова твердо заявил обманщице.
– А я вот живу! – также твердо попыталась убедить меня девочка, – Но еще недолго. Только вчера, – уже вполне дружелюбно сказала Людочка-Любочка.
– А где ты жила раньше?
– Там, – показала она на дом, где жил авторитетный вор Ленчик (разумеется, тогда я его еще не знал).
– Пойдем, посмотрим лошадок, – предложил девочке.
– Пойдем. А они не укусят?
– Что ты! Они меня знают. Я кормлю их травкой, – рассмеялся я. И Людочка-Любочка впервые радостно улыбнулась. Мы сорвали несколько пучков травы, и пошли кормить моих любимых животных.
Девочка быстро перестала их бояться, и уже весело смеялась, когда очередной пучок травы исчезал во рту одной из лошадок, и они обе тянулась к нам за другим, смешно вытягивая губы и потряхивая головами.
Вскоре разгруженная подвода уехала. Но к соседнему дому подъехала телега, запряженная давно знакомой мне лошадью. На той телеге дядя Яша развозил по магазинам и ларькам большие куски льда. Лед таял, и за телегой всегда тянулся темный след от водяных капель. По этому следу мы с братом и отыскивали экипаж дяди Яши, чтобы покормить лошадь, пока грузчики выгружали лед. Я знал, что она любит овес и кусочки хлеба с солью, и совсем не ест травку. Мы с Людочкой-Любочкой перешли дорогу на нашу сторону. Я оставил ее у телеги, а сам побежал домой за хлебом.
Когда объяснил маме, что мне надо, она сказала, что хлеба у нас очень мало. Его может не хватить на день, а покупать хлеб очень трудно.
То было время, когда отменили хлебные карточки. Хлеб исчез, а в магазинах появились огромные очереди. Много времени моего детства, да и юности, прошло в бесконечных очередях – то за хлебом, то за молоком, то за маслом, то за прочими продуктами и товарами первой необходимости.
– Мамочка, дай хоть немножко. Я покушаю без хлеба, – жалобно попросил маму, – Там девочка хочет посмотреть, как кушает лошадка.
– Что за девочка? – спросила мама.
– Она живет вон в том большом доме, но только вчера и сегодня. Ее зовут Любочка, как девочку в лагере. А она говорит, ее зовут Людочка. Разве так зовут?
– Конечно, сынок… Ее зовут Людмила, а еще можно Люда и Мила, а ласково – Людочка и Милочка. Ладно, сейчас отрежу немножко, – подобрела мама.
– Как? У нее сразу два имени? – изумился я. И девочка из Людочки-Любочки тут же стала у меня Людочкой-Милочкой.
Я застал девочку на том же месте. Она безуспешно пыталась дать лошади пучок травы, но та фыркала и отворачивалась.
– Тебя зовут Людочка-Милочка! – сходу выпалил свою новость, – Эта лошадка травку не кушает. Дай ей хлебушка, – подал девочке подсоленный хлеб.
– Правильно… Пока я Людочка, а когда надоест, буду Милочкой, – рассказала о своих именах Людочка-Милочка.
– Хорошо. Будь Людочкой, – согласился с ней, – А когда надоест, скажи.
– Скажу, – пообещала Людочка, осторожно взяла обеими руками хлеб и прижала его к груди.
Но теперь она не торопилась кормить лошадку, а потихоньку отщипнула кусочек и с удовольствием, не торопясь, стала есть.
– Людочка, ты хочешь кушать? – спросил ее. Она кивнула головой, после чего быстро, не таясь, доела остальной хлеб, предназначавшийся лошади. Я был поражен. Я никогда не испытывал голода, даже в голодные послевоенные годы. В лагере всегда была пища, но, как оказалось, совсем не так было вне лагеря.
– Людочка, а тебя что, дома не кормят? – спросил ее.
– Кормят, но в новом домике у нас ничего нет, – рассказала Людочка.
– Еще хочешь? – спросил, заранее зная ответ. Людочка кивнула.
Я снова сбегал домой, рассказал маме, что Людочка хочет кушать, а дома у них ничего нет. Тогда мама дала два кусочка хлеба, политых подсолнечным маслом и посыпанных солью – для Людочки и для меня. Конечно же, отдал Людочке оба кусочка. Так началась наша дружба с маленькой девочкой Людочкой, которой тогда едва исполнилось пять лет.
Меня не взяли в школу. Я не понимал, почему. Мне так хотелось учиться. Теперь три мальчика, с которыми проходил медкомиссию, пойдут в первый класс, а я останусь дома. Я очень переживал неудачу.
А не приняли только потому, что еще не исполнилось семи. Так из-за каких-то трех месяцев потерял целый учебный год.
Я уже умел бегло читать. По складам вообще не читал никогда. Читать выучился сам, спрашивая у мамы буквы на вывесках. Моей первой книгой стал учебник истории средних веков. Когда проштудировал его вдоль и поперек, задавая кучу вопросов, остававшихся, как правило, без ответов, мне подарили потрепанную книжечку со сказкой о потерянном времени. Выучив ее наизусть, снова заскучал.