Бездушная карикатура человека
Шрифт:
Адам умолк и уставился на отражение прожектора. Под хруст бельгийских вафель с мороженым, события киноленты проносились перед ними, словно в один миг. Они переглянулись друг с другом, не зная, что делать дальше. Адам ощущал дикую смесь сладостей в своем желудке, от которой создавалось ощущение тяжести. Он поднялся с дивана, взглянув на часы. Было половина двенадцатого ночи, он еще мог успеть в общагу, если поспешит.
– Ты чего встал? – Сонно спросила Лиана.
– Да мне в общагу нужно, поздно уже.
– Общага? – Лиана странно посмотрела на него. – Здесь две спальни, останься у меня.
– У тебя? – Растерялся Адам.
– А что такого-то? Если захочешь изнасиловать меня – я буду не против, – ухмыляясь, сказала Лиана.
Адам покрылся гримасой неловкости и стыда, чего-то стесняясь.
– Почему ты такая… такая открытая?
– А какой надо быть? –
– Это я уже понял, но… просто ты такая похотливая.
– Похотливая? Может, еще устроишь мне причастие? У меня есть природный инстинкт – размножаться. Этот инстинкт я пытаюсь удовлетворить, только без размножения. Что тут странного? Ты мне понравился, я тебе тоже. Можем, конечно, ломать комедию или драму, как захочешь. Мол, там, цветы, подарочки, айфоны, но мне на это все глубоко насрать, понимаешь? Я хочу секса. Если у тебя есть вопросы, обращайся к производителям, там наверху, – Лиана указала пальцем в небо, – либо воскреси Дарвина и спроси у него. Мне только не устраивай эту демагогию.
– Ясно, – озадаченно ответил Адам, пытаясь переварить сказанное ею.
– Ты остаешься? – С нетерпением спросила она.
– Да, – твердо произнес Адам.
Она расстелила ему постель в соседней спальне. Упав на мягкую, как облака, широкую кровать, он тут же погрузился в сон, пока из гостиной доносились тихие стоны, испускаемые Лианой во время онанирования, послужившие ему колыбельной перед сном.
IV
Период сессии закончился. Наступали небольшие двухнедельные каникулы, между окончанием экзаменов и началом нового семестра. Адам колебался между выбором: поехать домой или остаться с Лианой. За небольшой период их общения он сильно привязался к ней, начиная испытывать зависимость от её присутствия. Он все чаще оставался у неё дома, но не решался на рост в их отношениях, словно чего-то боялся. Изредка Адам брал её за руку, наслаждаясь её холодной нежной ладонью. Она часто провоцировала его, выходя из душа обмотанная полотенцем или представая перед ним в нижнем белье. Но он словно монах, давший обет, старался не преступать его, и всякий раз стыдливо отводил глаза, видя её обнаженной.
И вот, все таки склонившись к поездке домой, он лежит в кровати в своем общежитии и смотрит в тусклый потолок. Адам не понимал, зачем ехать домой. Там, где его не особо кто-то и ждет. Разве что мать, которая забудет о его присутствии через день после его приезда. Друзей в родном городе не осталось, прежние знакомые вести знакомство с Адамом не желали. В этом городе остались только его воспоминания, цену которым он давно позабыл. Взглянув на время, он отсчитал, сколько времени у него оставалось до отбытия поезда. Чуть больше часа, чтобы покинуть общежитие и уехать на вокзал, а затем сесть на поезд и ехать почти сутки. Он поднялся, и сразу же принялся лениво натягивать на себя вещи. Собрав сумку и не заправляя кровать, он покинул комнату, спускаясь к ожидающему его таксисту.
Водитель спокойно держал баранку автомобиля, чему-то улыбаясь и радуясь. Добрались на удивление быстро, хотя по этим дорогам чаще всего были пробки. Пройдя проверку на входе в вокзал, Адам лениво побрел на платформу. Сверившись перед электрическим таблом со своим билетом, он взобрался на платформу, нашел свой вагон, прошел проверку проводницы и сел на свою койку. Было около получаса до отбытия поезда. Чувствуя внутреннюю опустошенность, Адам не знал, куда себя деть. Он представлял своих будущих соседей пассажиров, и острое отвращение возникало у него в груди. Пытаясь разгадать причину своего негодования, мысли привели его только к одному – не хватало Лианы. Не хватало просто видеть её и сидеть рядом с ней, чувствуя дыханием её присутствие. Сидя, облокотившись на раскладной столик, Адам мысленно рисовал её образ на противоположной койке. Рисовал её белоснежное лицо, обрамленное густыми черными волосами. Ровные и красивые плечи, остро выделяющиеся из под футболки. Грудь, поднимающаяся при каждом вздохе. Резкое возбудившееся в нем желание возобладало над ним, и он поднялся, надев сумку на спину, и направился к выходу.
Тяжело дыша, Адам стоял перед дверью квартиры Лианы, он никак не решался нажать на кнопку звонка. Обдавшее его волнение будоражило в нем кровь. Нижняя и верхняя челюсти стучали друг о друга, предзнаменуя волнительное событие. С трудом подняв руку и приложившись пальцами к звонку, Адам стал дожидаться Лианы. Раздался звук открываемого дверного замка. Из-за распахнувшейся двери показалась Лиана. Она удивилась, увидев Адама на пороге своей квартиры, ведь знала, что он уезжает домой. Адам спокойно зашел в квартиру и закрыл дверь на замок, затем скинув сумку с плеч, встал перед Лианой, разглядывая её глубокие карие глаза, в которых ему сейчас хотелось потеряться.
– Ты не уехал? – Недоумевая, спросила Лиана.
В ответ он притянул её к себе и крепко обнял, чувствую её хрупкое тело. Она нежно обвила его руками, расплываясь в его объятиях, внутренне торжествуя и ликуя. В его нос ударил сладкий запах винограда, наводящий на частоту страсти. Сам он постепенно начал теряться, расплываясь в своих чувствах, охватывавших его все сильнее и сильнее. Адам отнял её от себя и посмотрел ей в глаза. Два темно-карих пятна, глубиною в вечность. Влеченный на зов этих прекрасных глаз, он ощутил жар её губ на своих губах, поедая её в жадном поцелуе. Ноги, точно зашептанные, сами вели их на диван. Завладев и восседав над ним, точно амазонка, она стянула с него одежду и обнаружила под ней могучее тело Аполлона, покрытое редкими шрамами, от которых у неё захватило кровь. По следам некогда заживших ран, она двигалась своими губами, возвращая затянутой коже былую чувствительность и заставляя чувствовать Адама жар её губ. Изучив его тело, усеянное крепкими мышцами, она вернулась выше, снова сойдясь с ним в страстном поцелуе. Ведомый желанием, он начал раздевать её. Под тонкой футболкой находилось прекрасное девичье тело, не знающее грубости и жестокости. Точно холст Микеланджело, её тело было украшено крутыми узорами фигуры. Пухлая грудь, сдерживаемая кружевным лифчиком, откидывала тень на тонкую талию, больше похожую на изгиб песочных часов, нежели на тело человека. Под тенью груди скрывались ребра, ставшие свидетелями изящности этого тела. Они проглядывали сквозь белоснежно алую кожу, виднеясь отчетливей при каждом её глубоком вздохе, вызванном бурею страсти. Могучими руками он обхватил её за ребра, притянув к себе и ощутив своим телом её упругую грудь. Привычным и ловким движением Лиана сняла свой лифчик и отбросила его на пол. Ощутив горячие, как раскаленный уголь, соски Адам поднялся ладонями выше, жадно хватая её за грудь. Голодный младенец, впившийся в грудь своей матери не был так жаден, как Адам, когда он целовал её белоснежную пухлую грудь. Лиана издавала тихий стон, чувствуя сосками его горячие губы и язык. Она нежно бороздила своими ладонями его густые волосы, отводя накал своей страсти.
Резко перевернув её и теперь возобладав над нею, он стянул с неё штаны, оголяя ровные, точно горизонт океана, ноги. Адам провел рукой вдоль её ноги, ощущая изгибистую стопу, затем переходя на мягкую голень, и опустился в её бедра. Он целовал, кусал, пробовал их языком, – желал ощутить их нежность по всякому, пока могучие руки сжимали её ягодицы. Стянув с неё намокшие трусики, он впился в её цветущую розу губами. Лиана начала изгибаться, точно кошка, от доставляемых языком удовольствий. То сводя, то разводя бедрами, она познавала новый вид удовольствия, никогда не испытанный ею прежде. На бледных щеках выступил багровый румянец, говорящий о её восхождении на плато эйфории.
Отстав от её самого сладкого места губами, он схватил твердую часть своего тела и слился с ней воедино. Она издала еще более пронзительный стон, вливающийся в уши Адама, точно медовая мелодия. Разгоняясь с каждым движением своего тела, он ощущал приятную теплоту внутри неё. Иногда он наклонялся для поцелуя и пронзительного взгляда, пристально слушая её нежный стон, а затем поднимался обратно и обхватывал губами её стопу, которая конвульсировала в оргазме. В эти моменты Лиана крепко сжимала его ладонь своею, точно нашла в ней опору. Спустя несколько минут Адам начал обливаться потом. Он сменил положение, дав Лиане восседать над собою и наслаждаясь её красотой с другого ракурса. Продолжая держать в себе Адама, она аккуратно подобрала под себя бедра, и медленными раскачивающими движениями таза взяла ношу страсти на себя. Перед его глазами вздымались и отпускались её пухлые груди, на которые в таком же хаотичном движении падали её волосы. Видя перед собой это, он не мог любить её только одной частью своего тела. Все его тело тянулось к ней, желая воссоединиться в одно тело, точно влюбленные в Помпеях. Адам притягивал её за шею, целуя её губы и шею. Пиком его удовольствия было тогда, когда он обхватывал её за спину, прижимая к себе, и сам работал снизу своим тазом, ощущая всей свою грудью её грудь и чувствуя виноградный аромат её тела. В таком положении её лицо находилось рядом с его лицом, либо прямо перед ним, позволяя видеть глаза друг друга.