Безликая королева
Шрифт:
Ругая себя за неосмотрительность, он поспешно собрал скудные пожитки, торопливо отвязал от дерева серого жеребца по кличке Шад и осмотрелся в поисках следов беглянки. Кое-где виднелась примятая копытами трава. Он прошел чуть вперед, вычисляя направление, по которому ушла девушка, затем вскочил на коня и ударил поводьями.
«Святой Геул… лишь дай возможность мне ее вернуть».
Глава 7
Или ты, или тебя
Ворота неспешно поднимались,
Как и товарищи по несчастью, Мисора прильнула к решетке, чтобы рассмотреть новое место. Зажатая в угол клетки уже пять дней, она грезила о побеге, но шанса так и не представилось. Ноги затекли, от пота зудело все тело. Разило от клеток так, что слезились глаза. Пленников не выпускали даже в туалет, приходилось мучиться и ходить под себя, на ходу целясь в щели между досок, чтобы не сидеть потом в собственных испражнениях. К тому же донимали назойливые мошки, садящиеся на лицо так часто, будто то было намазано медом. Мисора устала их давить. Злой рок. Стоило избавиться от одной неприятности, как настигла другая.
«Неужели это месть за то, что я бросила ребенка? Что я могла сделать?»
Мисора сжимала губы от досады. Она не считала, что совершила нечто непростительное. Многие люди убивают других без видимых на то причин, а у нее причина имелась. Почему же именно ее настигла расплата? Когда все это началось? Когда дни растянулись в нескончаемую полосу из боли, страха и сожалений? В тот миг, когда Трехликий [23] бог отвернулся от нее? Или когда она отвернулась от него? В попытке скрыться от преследования Мисора проделала долгий путь. Она надеялась, что ей удалось запутать следы, скрыть собственный запах в реках, которые она переходила вброд. Найдя маленькую деревушку чуть ли не на окраине страны, женщина вымолила себе приют, обещая работать, но спокойствие продлилось недолго. Явились люди с мечами и стали требовать с хозяина долг. Мисора не знала, что подвигло этого несчастного брать деньги взаймы, но быстро поняла – вернуть он их не может. И тогда он назвал ее дочерью. Мисора хотела сбежать, попытаться драться, но мужчин было больше. Выдавать себя женщина не хотела: люди отличались беспощадностью ко всем, даже к собственной расе, что уж говорить о магах и других отродьях Шааха? И вот, ее забрали в уплату чужого долга. Мисора в очередной раз осознала: к тебе добры лишь тогда, когда хотят использовать.
23
Трехликий – иноверческий бог, которому поклоняются отдельные племена, официально не признанный в Ревердасе.
Две полненькие, перемазанные грязью девушки, сидевшие рядом, обменялись парой фраз, но Мисора не расслышала их. Клетки вскоре остановились, всадники спешились и поприветствовали стражу. «Раз, два, пять, девять…» – Женщина огибала взором пространство, приглядываясь к лицам незнакомых людей в гамбезонах. В столице их было непривычно много. С аккуратными бородами или вовсе бритые, мерзейшие слуги цивилизации, считающие, что им дано право миловать и карать. Мисора прислушалась, пытаясь разобрать речь работорговцев. Что станет с ней теперь? Неужели пережитого оказалось недостаточно?
– Его величество соизволит оценить товар? Сегодня хорошая партия: все крепкие и здоровые, как жеребцы.
Мисора перевернулась на другой бок, зевнула, чуть запоздало прикрыв рот рукой. Капелька пота медленно стекала по ее виску. Мокрая, провонявшая одежда липла к телу, доставляя дискомфорт. Стражники что-то ответили, затем один из них отправился в замок. Женщина наблюдала за статной фигурой, бегло взбирающейся по каменной лестнице. Уверенные движения человека, находящегося на службе у короля. Мисора успела заметить, что местные стражники смотрят на людей свысока, она слышала, что они нередко злоупотребляют полномочиями, а говорят зачастую лишь на языке оружия. Сталкиваться с ними не хотелось, но что поделать? Когда ты в клетке, выбора нет. Вскоре незнакомец скрылся в стенах величественного строения. Мисора ждала решения своей участи. В последние дни жизнь женщины сделалась сплошным ожиданием неизвестного.
Желая скоротать время, она стала напевать старинную песню. Прошла эпоха, когда эти строки знал и пел всякий, сейчас же она осталась в памяти единиц, и Мисора входила в число этих избранных. Она уставилась в одну точку и чуть-чуть покачивалась в такт, из-за чего наверняка напоминала полубезумную оборванку.
– На поле брани растерзано тело, тело воина в качестве дани, – пела она негромко, мотив был тяжел и угрюм. Каждый звук, вырывающийся из уст женщины, казался порождением боли и великой скорби. Вслушиваясь в протяжную мелодию, замерли и съежились ее соседки. – Дани богам с золотых берегов, что живут на земле, где нет войн и оков. Разорвали его, иссушили до дна. Он лежит во земле, что всегда холодна…
Мисора замолчала, когда скрывший в замке стражник вновь возник во дворе.
– Подготовьте рабов, они скоро предстанут перед королем!
– Вы слышали его, – отозвался тот, кто считал себя законным владельцем невольников – господин Аддиб. – Открыть клетки, поставить их на ноги! Пусть падают на колени перед королем!
Началось движение. Замки сняли, клетки открыли. Оттуда силком вытащили и девушек, и мужчин. Ступив на землю, Мисора почувствовала невероятную тяжесть. Занемевшие ноги тряслись и подкашивались, впрочем, стоять пришлось недолго. Рабов выстроили в линию и опустили на колени. Всюду сновала вооруженная стража. Женщина чувствовала косые, изучающие взгляды. Она всегда привлекала внимание мужчин, знала, как вызвать в них страсть, но мученическая жизнь испортит кого угодно. Сейчас на нее смотрели с презрением. Солнце припекало головы. Мисора не решалась поднять лица, чтобы разглядывать стражников. Последние славились беспощадностью и слепой покорностью королю, чей суровый нрав заставлял трепетать людей даже далеко за пределами столицы.
Вскоре явился и сам король. Все смолкли и замерли, стоило ему прошествовать вдоль пленных. Мисора бросила на высокую фигуру беглый взгляд: любопытство взяло свое. Грубоватые черты лица, три особенно выраженные морщины на лбу, каштановые волосы до плеч. Походка короля была воинской, будто отточенной часами упорных тренировок. Смотреть на короля долго – опасно. Сейчас каждый из невольников казался хуже мусора под его ногами.
Ко всеобщему удивлению, Лонгрен Теул спустился в компании своей жены – Наоми Редерс, дочери Ульриха – правителя Эндагона. Намного моложе Лонгрена, на вид не больше семнадцати, невысокая, худенькая королева была полной противоположностью мужа. От природы бледная кожа придавала ей болезненный вид. Облачалась Наоми в нежные оттенки голубого, что подчеркивали цвет ее глаз и сочетались с золотистыми волосами. Никаких особенно красивых черт в ней не наблюдалось, совсем не та женщина, за которую сверры [24] и короли готовы драться насмерть: простое лицо, не запоминающееся с ходу, костлявая фигура, лишенная форм, обычно привлекающих мужской взгляд. Тем не менее она держалась прямо и горделиво приподнимала подбородок. Шагала в ногу с Лонгреном, будто пыталась показать, что равна ему.
24
Сверры – аналог рыцарей в рамках вселенной книги.
Теул неспешно прошелся вдоль ряда рабов, осматривая тех, кто содрогался перед ним. Мисора больше не поднимала взгляда. В глаза бросились грубые, не под стать королю сапоги, на которых, впрочем, не было ни единой пылинки, и подумала, что какой-нибудь бедняга вылизывает их языком. Наоми осталась чуть поодаль, не решившись приблизиться к пленным и с презрением поглядывая на них.
Внезапно Лонгрен поднял на ноги двух светловолосых девиц, что ехали в одной клетке с Мисорой. Они боязливо вскрикнули, но тут же прикусили языки. Король скользил взглядом по их телам.