Шрифт:
60
Безликое Воинство
повесть
А.В.Белоконь
Гл.I. Смутный купол
Только Боги зрят истину во всём её величии,
человеку же дано увидеть её смутный свет
лишь сквозь туман своего невежества.
(Книга Истины пророков-близнецов)
О, Хардуг, это было со мной, и это тоска моей души! Как помню я каждую букву Учения, так и мельчайшие детали воспоминаний о том дне никогда не сотрутся из моей памяти. Жуткий звук раздавался над моим родным городом - Фаором - я и теперь слышу иногда этот звук во сне и просыпаюсь, со вставшими дыбом волосами и весь мокрый от пота: вой ветра и крики людей, треск шатающихся стен и скрежет гнущегося металла сложились в единый протяжный стон, словно стонал сам наш обречённый мир.
Это был маленький двухэтажный дом, втиснутый между двумя другими - подобных домов в нашем городе – многие тысячи. Обстановка на первом этаже показалась мне скромной, это было жильё простых людей, может быть таких же, как мои родители, и там оказался мальчик лет пяти. Он сидел, забившись в угол большого старого дивана, и со страхом и растерянностью смотрел куда-то в глубину погружённой в полумрак комнаты, на меня он взглянул лишь однажды. Я решил, что родители его не успели ещё добраться до дома, а он, очевидно, ожидал увидеть знакомое лицо и испугался, увидев незнакомца. Я подошёл к алтарю Близнецов, что располагался на комоде, и приложил пальцы ко лбу в жесте почтения. Это простое действие успокоило меня, и тут мальчик произнёс только одно слово: "виланка" . Я удивился, что он упомянул вдруг эту маленькую стремительную птичку. "Наверное, залетела в дом" - подумал я - виланки хоть и гнездятся по берегам рек, нередко залетают в городские кварталы. Я сказал ему, что всё хорошо и я сейчас уйду. Но тут над моей головой раздался грохот и я решил, что на дом падают куски той трубы, и почти в тот же миг сверху донёсся женский крик. "Виланка!" - громко позвал мальчик и спрятал голову между диванных подушек. Значит, Виланка - это имя! И вместо того, чтобы уйти, я бросился на второй этаж, чтобы помочь незнакомой женщине с этим именем. Наверх вела двухпролётная деревянная лестница с перилами, и я торопливо поднялся по ступенькам, ожидая увидеть разрушения и опасаясь ещё больше напугать ту или тех, кто находился наверху. Но как же я испугался сам! Там, на втором этаже, едва поднявшись, я увидел ЕГО. Карапского колдуна. Я до этого видел карапов только на фотоснимках и в хронике, но ошибиться было невозможно. Необъятная грузная туша, длинная борода из промасленных косичек, огромный нелепый цветок вместо шляпы, крупные черты лица, включая круглые, горящие злобой глаза. На руках у колдуна повисло бездыханное тело юной девушки, прекраснее которой я не видел в своей жизни! Так как руки карапа были заняты, он положил свой огромный посох прямо поверх её тела; посох был увенчан набалдашником из засушенной и сморщенной человеческой головы. С этой ужасной головы тоже свисали промасленные косички. О, Близнецы, я никогда не забуду этой картины: я видел её лишь краткое мгновение, но каждая деталь осталась в моей памяти, словно я глядел на неё тысячу лет... Колдун недобро усмехнулся и то ли чихнул, то ли кашлянул, то ли крикнул какое-то короткое слово в мою сторону и у меня все мышцы свело судорогой так, что я тут же скатился по лестнице обратно на первый этаж. Сразу после этого сверху потянуло сильным сквозняком, затем послышался тихий хлопок и свист, словно что-то втянуло воздух. Я ещё какое-то время не мог встать, моё тело не слушалось и местами нестерпимо болело так, что я едва не терял сознание. Но в конце концов всё прошло и я, словно во сне, вновь поднялся по лестнице. Но наверху уже никого не было. Крыша была проломлена в нескольких местах, валялись обломки и было много пыли, но всё это вполне подлежало уборке и ремонту. Тут я пришёл в себя, и ко мне с ещё большей силой вернулся страх. Я поспешил покинуть этот дом, даже не спросив у мальчика про родителей. Совесть потом долго мучила меня. Нужно было спросить, придут ли его родители! Девушка, похищенная карапом, Виланка, была слишком молода для матери мальчика - скорее всего, это была его сестра. Я должен был дождаться взрослых и всё им рассказать, но я сам был напуган и хотел только поскорее добраться до своего дома и увидеть своих близких.
Не отпускай мою руку, о Хардуг Праведный! Без Учения мы сами становимся как потерянные дети - мы беспомощны, растеряны и идём к одичанию и гибели... На пути твоего духовного восхождения Хардуг Праведный держит тебя за руку и тянет в гору, а Ардуг Ужасный толкает тебя в спину. Лишившись их поддержки хоть на мгновение, ты рискуешь оступиться и сорваться в пропасть. Когда муки совести когтями терзают твою душу, или горечь позора и кислота разочарования сжигают её изнутри, знай: это лишь слабые миазмы огненной реки
Я уже видел термоядерную вспышку раз пять или шесть, но в тот первый раз, что случился, когда я вышел из злополучного дома на улицу, заряд рванул где-то высоко в атмосфере, но достаточно близко, чтобы это привело меня на госпитальную койку с ожогом сетчатки. Я ослеп сразу, а также получил ожоги кожи лица и кистей рук - на моём лице до сих пор видны небольшие светлые пятна от тех ожогов. Лёжа тогда с повязкой на глазах и тьмой в душе, я видел перед собой почти постоянно одну и ту же картину: карапа, держащего в алчных руках бесчувственное тело Виланки. Я любовался прекрасным лицом девушки, чёрным шёлком её волос, гладкой бархатистой кожей, изящной и хрупкой фигурой... Какая судьба ждала ту девушку? Я весь содрогался от ужасных мыслей. Карапы - людоеды! Но они не просто едят похищенных ими людей - они сначала ставят на них ужасающие опыты, больше похожие на изуверские пытки и казни, и только после этого несчастных съедают. Как будто мало нам страданий от этой войны!
В госпитале я узнал, что атаку на Фаор мы успешно отбили, хотя наш район изрядно пострадал. Мои родители и братья ежедневно навещали меня и молились за моё исцеление, и моё зрение в конце концов вернулось. Меня выписали через шесть недель, и почти сразу, лишь забежав домой переодеться и обнять родных, я отправился к тому дому. Но его не было. Почти весь тот квартал сгорел в пожаре и на месте домов остался только обгорелый мусор. Как часто бывало в таких случаях, что-то о судьбе жителей можно было узнать на местной доске надежды, где оставляют записки те, кто уцелел сам или кто ищет уцелевших. К моей досаде дом, где жила семья Виланки, как и многие в этом районе, не имел номера, а только название, которое я в первую очередь и пытался узнать. Я спрашивал у всех, кого заставал у той доски. Я прочитал все клочки бумаги, что были на большом щите из досок, и даже перечитал те бумажки, что валялись рядом на дороге. Я приходил к доске надежды ещё несколько раз и снова спрашивал и читал... Мне не повезло. Никто не мог вспомнить семью, где жила бы девушка с таким именем, и имя её не упоминалось ни в одном из клочков бумаги. Наверное, если бы у меня оказалось больше свободного времени, я даже в том хаосе смог бы что-то придумать и найти, но у меня тогда было слишком много других забот. Мне пришлось срочно догонять своих сокурсников по академии по всем пройденным в моё отсутствие темам, а также ходить на лечебные процедуры. И хотя я никогда не забывал карапа, Виланку и тот дом, сразу после выпуска моя судьба ещё быстрее закрутилась. Совершеннонеожиданно меня назначили офицером связи во флот, в результате чего я и попал на "Киклоп-4".
Честно говоря, ещё учась в академии, я рассчитывал на службу на каком-нибудь стратосферном постунаблюдения, а в качестве подарка от Близнецов - хотя бы самой рутинной должности в космическом флоте. Нет, не на боевом межпланетном корабле конечно, а на одной из огромных орбитальных станций, что сияли раньше в небе яркими белыми звёздами, или на станции в точке либрации у Селены, или даже на самой Селене. Не то чтобы меня привлекало житьё в крутящемся в вакууме "орбитальном колесе", или уж тем более в металлической бочке, зарытой в реголит, а просто именно там, как мне тогда казалось, находился самый передовой, а значит самый интересный, край всех этих событий. Да и месяц службы в космосе идёт за полгода в сухопутных войсках. Но к моему выпуску мы уже потеряли и космос, и даже стратосферу, и я получил предписание во флот, потому что на тот момент не хватало офицеров именно во флоте. Огорчён ли я? Нет! Напротив, это тоже славное место, вполне подходящее, чтобы получить Честное имя. Да и морскую качку я нормально переношу... да и другие плюсы имеются... но о них позже.
Представлюсь. Меня зовут Адиша-Ус, мне скоро исполнится 15 лет, я младший офицер 2 ранга. Моя семья ведёт свой род от Снайпера с Собачьими Глазами, и хотя я не принадлежу официально к династическим военным, у меня имеется родовая татуировка на спине в виде светлоокой собаки. Мои родители, так же как и их родители, традиционно - учителя и наставники, а мой прадед был наставником в школе военных разведчиков. Из троих моих братьев двое - заводские техники, и лишь один, Какада-Ус, пошёл по стопам наших предков и стал наставником. Немногим больше четырёх месяцев назад я был выпущен из Академии войсковой разведки - наследнице той самой школы. Я успешно прошёл все три года - полный курс - и я очень горжусь этим! И мои родители и старшие братья не могли нарадоваться, что я теперь воин, а не гражданский служащий. Радуюсь с ними и я, потому что каждому воину дана великая свобода: свобода выбирать между трусостью и храбростью, позором и честью, забвением и славой. Так учит Хардуг Праведный.
На далёкой северной военно-морской базе Синяя Скала, куда меня отправили со сборного пункта, я прошёл трёхмесячный курс подготовки к службе на океанском флоте. Почти всё это время мы ходили по заливу на торпедном катере и имитировали выполнение боевых задач. Учитывая, что торпедные катера устарели и вообще не применяются в этой войне, можно засчитать это время как адаптацию к неведомой доселе флотской жизни. А заодно и к холоду! Подозреваю, что базу так назвали не из-за цвета скалы (который на самом деле серо-коричневый), а из-за того, что там все синеют от холода. Сразу же по окончании курса, даже не дав пару суток отпуска, нам выдали предписания на боевые корабли, вот мне как раз на "Киклоп-4".
Распишу о судне и команде. "Киклоп" это малый ракетоносец, вооружённый шестью пусковыми установками для многоцелевых крылатых ракет "зазубренное жало". Боеголовки ракет термоядерные, предназначены для гарантированного поражения крупных защищённых целей. Каждый из офицеров готов занять кресло боевого поста и управлять такой ракетой по теленаведению - нас долго учили этому ещё в академиях, и это искусство все мы знаем в совершенстве. Сбить такую ракету после запуска очень сложно, поэтому жалим мы смертельно. Наш экипаж, включая мою персону, состоит из восемнадцати человек: двух капитанов, штурмана, офицера по вооружениям, офицера связи и разведки (то есть меня), офицера-электромеханика, офицера-моториста с двумя помощниками, врача и восьми матросов.