Безликое воинство

Белоконь Андрей Валентинович

Совсем скоро "Киклоп" опять набрал ход: вахта, которая занималась последствиями столкновения, кроме пары царапин на днище ничего не обнаружила, во всяком случае, ничего опасного для судна.

Я ещё на базе писал рапорт капитанам о том, что могу подстроить приёмо-передатчик аэроплана-разведчика, так, чтобы сигнал с его камер принимался более уверенно, а команды проходили на большем удалении, в том числе и в плохую погоду и в условиях повышенной ионизации атмосферы. Я почти забыл об этом рапорте, во всяком случае, расстался с надежной, что на него обратят внимание. И тут Скванак-Ан показывает мне этот рапорт и даёт указание заняться проверкой и настройкой всей электроники аппарата. Формальность ли это, просто чтобы меня чем-то занять, или есть какой-то план по разведке? Мне этого не сказали. Но я провёл добрые полвахты, ковыряясь в электронной начинке беспилотного разведчика. Кажется, мне всё удалось. Ну уж точно дальность уверенного приёма и управляемости выросла - на треть, может и больше. Я также запустил и погонял двигатель, и даже позвал одного из помощников моториста, чтобы тот его послушал. Не уверен, что капитаны слезут с меня когда-нибудь с этим ардуговым наказанием... Ох, неужели мне и в следующую вахту придётся возиться с этим аэропланом?..

И ещё что было. Всему экипажу приказано по окончании вахты забирать со склада комплекты боевого оружия, а заодно и обмундирование для тропических широт. Я вместе со всеми порадовался лёгкой одежде: сандалиям, жёлтым с зелёными пятнами шортам и такой же майке. Но ещё больше я рад тому, что отправил на склад занимавшую

в каюте много места тёплую одежду и экипировку для холодного климата. Особенно объёмной (для нашей маленькой каюты) была верхняя одежда с пухом хемроза - комбинезон, куртка, шапка (а также и тёплые стёганные одеяла) - всё в двух экземплярах. Многие жители на моей родине никогда и не видели такой одежды. Хемрозы это чёрно-белой масти водоплавающие птицы, что гнездятся по берегам Арктиды. Они выстилают свои гнёзда этим пухом, и живущие в тех краях охотники на диких фрагидов после того, как птицы отгнездятся, собирают пух из покинутых гнёзд. Нет одежды теплее той, что начинена этим пухом.

В новый комплект входят также защищённые бронепластинами куртка и брюки, лёгкие ботинки со шнуровкой, летняя каска с солнцезащитным козырьком, жилет с надувными секциями и со всякой полезной всячиной в кармашках (компасом, зажигалками, открывалкой для консервов, сигнальным фонариком и т.п.) и ещё кое-какое тропическое снаряжение. Но пока нахожусь на судне вне вахты, я могу носить майку с шортами и сандалии - я как раз в этом сейчас сижу и пишу эти записи в дневник - такое облегчение!

Теперь про само оружие. Забрал свою винтовку, это всем известная винтовка типа "ферга", только с укороченным стволом, из неё я отлично стреляю, как и из револьвера. А вот холодным оружием владею я не очень. Мечом (меч вручают выпускникам военных академий - если не знаете - мой с первого дня плавания висит в каюте рядом с мечом Ибильзы) ещё владею сносно, а ножевой бой в конце четвёртого семестра я еле-еле сдал. Если быть совсем откровенным, учитель меня просто пожалел - ну нет у меня способностей к этому. И если когда-то и где-то дойдёт до рукопашной (о, Близнецы, не допустите этого!), я буду не самым лучшим бойцом. Скорее всего, скромные показатели по рукопашному бою и определили мою судьбу - ведь экипажи таких кораблей, как наш, не захватывают вражеские суда и, тем более, не принимают личного участия в наземных операциях. У нас даже костюмов химзащиты на весь экипаж только четыре штуки, и предназначены они лишь для аварийных работ. Так что этот увесистый рулон - комплект ножей на перевязи - я даже не развернул. Надо будет предложить Ибильзе или Арзе поменяться: мои ножи на их настойку или какое-нибудь лакомство... всё равно толку мне от этих ножей никакого. Ну вот, опять я о еде. Дома я, помнится, воротил нос от домашних сладостей, которые готовила мама, а здесь я готов поглощать сладкое в любом количестве - лишь бы нашлось. Странно мы всё же устроены...

– я боевая вахта

миль от базы. Мы идём под водой к северу от Имеру курсом на перехват конвоя. Меня отпустили на три часа поспать, но мне нужно всё записать... События развиваются так быстро!

Вахта началась для меня на верхней палубе и не то чтобы удачно. Я опять занимался бессмысленной проверкой ракетных ПУ! Не подумайте, что я отношусь к этой обязанности небрежно: как и требует регламент, я тщательно осмотрел замки крышек пусковых контейнеров, заправочные и пожарные патрубки и всё остальное, что положено. Скорость была узлов 30, палубу обдувало встречным воздушным потоком, и при каждом ударе корпуса об очередную волну меня накрывало густым облаком солёных брызг, судно бросало из стороны в сторону и я по возможности пристёгивался страховкой к низкому фальшборту. Вот тогда и прозвучал сигнал тревоги и срочного погружения - нехитрая мелодия из коротких и резких звуков. Учения давно закончились и если прозвучал такой сигнал, значит, капитан принял единственно правильное решение, значит имелась прямая угроза со стороны противника. Меня вдруг охватил приступ паники: я испугался, что про меня забыли и я не успею покинуть палубу и "Киклоп" нырнёт, а я останусь один в открытом океане. Даже если меня не растерзают хищные хозяева этих вод ксариасы, никто не станет вылавливать из воды одного члена экипажа, если опасность грозит всему судну... Моё сердце бешено заколотилось, я отстегнулся и опрометью бросился к люку, ведущему с палубы внутрь судна. Я решил, что электрические замки люка вот-вот лязгнут и оставят меня снаружи. О, какая глупость и какой позор для меня! Хотя я понимаю, что этот срыв случился из-за нервного напряжения: я ведь так долго ждал контакта с противником, но мне так стыдно! Я признаюсь себе в том, что я всё ещё необстрелянный юноша в офицерском ранге, а ведь вскоре мне предстоит принять первый бой и придётся напрячь все душевные силы, чтобы принять его достойно и не сойти с пути Учения. Но мужество и храбрость возрастают во мне, и я нахожу утешение, как только вспоминаю слова Хардуга: не падает лишь тот, кто смотрит себе под ноги; кто же смотрит далеко вперёд, а тем более вверх, на небо, часто падает, и разбивает своё лицо, и пачкает его в грязи.

Согласно устава, я немедленно отправился в рубку и занял свой пост среди других вахтенных. Мне стоило огромных усилий унять трясущиеся руки и колени. Теперь, когда "Киклоп" шёл под водой, один из экранов показывал графики, построенные на основе данных от гидролокатора, глубиномера и других приборов. Как любой офицер на судне, я умею по этим графикам оценивать обстановку и определять цели. Графики были чистыми, что и не удивительно: дно очень глубоко, а о противнике мы раньше узнаем из других источников. Скорее всего, и в этот раз капитан или второй дежурный офицер получили сообщение от наблюдателей. Но по той же инструкции я не имею права отвлекать кого-то на посту вопросами: когда сочтут нужным - сами скажут. Я лишь занял своё место и набрался терпения. И вот спустя буквально минуту-полторы подходит второй офицер и протягивает мне маленький листок. Это был приказ от командования, переданный с базы. Красным карандашом были подчёркнуты слова: "Угроза с воздуха! Всем подводным судам к востоку и северо-востоку от Оконечного моря немедленно перейти в подводное положение ... следовать прежним курсом". Я подумал об экипаже нашего дирижабля (через него этот приказ и был ретранслирован). Они вряд ли успеют набрать безопасную высоту и при таком раскладе, скорее всего, все они обречены. Что бы там ни приближалось - противолодочные аэропланы, или же дирижабль-охотник, - наших наблюдателей просто собьют, а если кто-то из экипажа спасётся, подбирать их будет некому... Моя спина похолодела: дирижабль-охотник - это гораздо страшнее стай зубастых ксариасов. Смертоносные диски, которыми напичкано его чрево, пилотируют не люди, а маленькие серокожие гомункулы, которые не знают ни боли, ни страха, не чувствительны к перепадам давления и не теряют сознание от перегрузок. Диски охотника стремительно входят в воду и обнаруживают цель активным сонаром. Под водой от них нет никакой защиты: если они сядут нам на хвост до того, как мы успеем нырнуть достаточно глубоко, нам конец.

В Академии нас учили, что гомункулы не люди, хотя их выращивают из человеческих клеток, и даже не животные. Они как биологические механизмы. У них мозг, подобный человеческому, но их мышление имеет узкую специализацию: оно направлено только на выполнение той задачи, что была заложена биоинженерами. Поведение животных гораздо сложнее, они как мы: они общаются, любят, строят планы на будущее, пользуются орудиями. У животных нет лишь веры и они не способны сотворить новое. Вера и творчество отличают людей от младших по духу существ. Я вдруг представил себя гомункулом и мне стало совсем плохо... Эх, если бы можно было заменить гомункулов теми электронными устройствами, которые умели делать древние...

Мои трусливые мысли прервала команда: "офицера связи - к капитану!"

Дежурил Озавак-Ан. Я вытянулся и начал

доклад по форме, но он (как и почти всегда это делал с подчинёнными) прервал меня жестом руки и спросил, сколько времени мне понадобится для запуска аэроплана-разведчика и разведки обстановки по району, удалённому к юго-западу примерно на морских миль. Это считайте был уже восточный край Имеру. Но ведь дальность полёта этого разведчика едва дотягивает до 400 миль - и это в идеальных условиях! Я смутился, но ответил, что час-полтора, но что потом придётся искать и отлавливать приводнившийся аэроплан. Озавак чуть поразмыслил и уточнил, что цель надводная и очень крупная, на мелкие цели можно не обращать внимания, и возвращать беспилотник не нужно - нет времени. Во сколько я смогу уложиться... Признаться, я и так не очень представлял себе, что отвечать, а этим он окончательно вогнал меня в ступор. И мой язык как-то без моего участия вдруг ляпнул, что с двумя матросами уложусь в один час. Капитан невозмутимо кивнул и сразу же дал команду на всплытие и приказал поднять матросов. Мне он лишь указал взглядом на люк, ведущий на палубу. О, Близнецы! У меня опять сердце в пятки ушло. В такой обстановке каждая минута пребывания наверху грозит нам воздушной атакой и гибелью, и от моих действий сразу стали зависеть две важнейшие вещи: выполнение боевой задачи и жизнь самого нашего судна со всем экипажем! Крупная надводная цель - почему кэп не сказал, к примеру, "авианосец" или "крейсер"? Да чего уже было гадать и сомневаться! После характерного толчка, который знаменует всплытие, и соответствующего звукового оповещения, электрозамок люка был разблокирован и я выбрался наружу вместе с подоспевшими матросами. Запуск эроплана-разведчика осуществляется с надводного положения при помощи пневматической катапульты, которая в разобранном виде хранилась в том же отсеке, что и сам беспилотник. Не буду здесь подробно описывать, как мы с матросами извлекли из ящиков детали аэроплана, как я прилаживал ему крылья, подключал к стартёру, тестировал цепи и дренажил топливную систему, пока два моих помощника собирали катапульту. Всё получилось быстрее даже, чем я рассчитывал. Маленький, почти бесшумный двигатель запустился, сжатый воздух забросил разведчика вверх, на катапульте зажглась лампочка, сигнализирующая о нормальной работе телеметрии. Затем я оставил матросов разбирать катапульту, а сам вернулся на пост. Дистанционное управление, хвала Хардугу, работало без проблем. Я заставил беспилотник сделать круг над "Киклопом", чтобы всё проверить, затем направил его по пологой дуге в заданный квадрат. Экран показывал мне картинку с широкоугольной камеры и пеленги радиосигналов, которые ловила его антенна (их было слишком много, и в данном случае они были бесполезны). Долгое время море впереди было чистым, не смотря на отличную видимость. Я и не ожидал увидеть ничего особенного, пока мой разведчик не наберёт высоту и не пролетит хотя бы сотню-полторы миль. Минут через 20 на краешке горизонта показался берег. Возможно, это была Пасифида, или какие-то острова в море Имеру. И вот ещё через какое-то время я увидел далеко впереди светлую чёрточку волнового следа на воде. Сначала одну, затем ещё несколько более тонких по разным сторонам от неё. Большое судно с сопровождением - конвой. Расстояние от нас по прямой не 300 морских миль, как говорил кэп, а немногим более 200. Ещё сотня миль, и "Киклоп" могли засечь их радары. А вот наш маленький аэроплан-разведчик очень скоро заметили с одного из кораблей конвоя, и к нему потянулись следы трассирующих очередей. Когда разведчик подлетел ближе, я выключил его двигатель, чтобы по нему не навели тепловую ракету, и переключился на камеру с телеобъективом, чтобы подробно разглядеть корабли. Меня, конечно же, интересовал в первую очередь самый большой корабль. Я поначалу принял его за плавучий ангар, прорешёченный сверху балками мостовых кранов. Но когда беспилотник подлетел ближе, я чуть не упал со стула (наверное, упал бы, если бы меня не удерживали захваты): это не краны, это были гигантские пушки!

Джаггернаут - так называют плавучие крепости. И эта крепость движется в направлении Пасифиды. Насколько я знаю, у них слабое оборонительное вооружение, но такие крепости всегда сопровождает крупное соединение из кораблей и летательных аппаратов. В начале войны было несколько джаггернаутов, но уцелел вот этот, может быть, самый крупный из всех. Я стал вспоминать то, что нам совсем недавно говорили на занятиях. Их строили в виде отдельных секций, а затем соединяли вместе на плаву, потому что строить такой огромный стапель было бы безумным расточительством. Носовая и кормовая секции имеют двигатели, а секции, расположенные между носом и кормой, несут вооружение, и ещё они содержат герметичные отсеки, поэтому, чтобы потопить крепость, придётся постараться. На мой взгляд, самое лучшее - это серьёзно повредить силовые установки носовой и кормовой секций, а затем ударить по крепости с одного борта - тогда джаггернаут может лечь на бок или даже перевернуться, и в итоге затонуть. Для таких ударов потребуются термоядерные боеголовки. А ещё нужно обезвредить корабли охранения... Я сразу понял, что одного нашего "Киклопа" для успешной атаки будет недостаточно. Но, подумалось мне с восторгом, шанс сорвать их операцию у нас всё же есть!

Характеристики этой плавучей крепости я хорошо запомнил ещё в академии: полный ход всего около узлов, вооружена двадцатью четырьмя тяжёлыми дальнобойными орудиями. Каждое из орудий посылает при выстреле снаряд массой около 10 тонн на дальность почти 40 километров. Скорострельность каждой пушки может достигать двух, а то и трёх выстрелов в час, но после нескольких выстрелов стволы на таких пушках необходимо заменять - хотя и этот процесс автоматизирован и занимает лишь несколько часов, а запасные стволы хранятся в недрах самой плавучей крепости. У других джаггернаутов было самое разное вооружение, но суть одна и та же: одним залпом такая крепость способна снести практически любое береговое сооружение. Это позволяет атаковать цели, хорошо защищённые от воздушных ударов со стороны моря, а также экономить ядерные заряды. Нетрудно догадаться, что сокрушительные залпы этой крепости предназначены для береговой обороны Пасифиды. Подобная крепость в начале года уничтожила нашу базу Тонкий Мыс. Хотя прямое попадание термоядерного заряда выжгло всю носовую часть того джаггернаута, он не потерял ни плавучести, ни хода, ни боеспособности, и оставшиеся орудия несколькими залпами превратили Тонкий Мыс в оплавленные развалины.

Это всё промелькнуло в моей голове быстро, и я открыл рот, чтобы громко доложить капитану, но тот уже всё понял (не иначе - по выражению моего лица!) и уже направлялся к моему посту. Я вскочил, уступая ему место, но он вернул меня назад, положив мне руку на плечо. Я весь затрепетал от такого знака расположения и доверия! "Докладывайте" - сказал кэп спокойно, встав справа за моей спиной, чтобы видеть мой экран. По мере доклада я делал необходимые расчёты: "Джаггернаут, 24 пушечный, в составе конвоя... ход 7 узлов... курс на юго-запад... удаление 200-210 морских миль, визуально подтверждены четыре эсминца, эскортный авианосец, дирижабль-охотник..." "Где-то ближе к нам могут быть ещё охотники, вы тоже поглядывайте на радар", - сказал мне Озавак-Ан, затем он негромко скомандовал штурману: "Курс на перехват конвоя. Полный надводный ход." Потом он опять обратился ко мне: "Отлично сработали, Адиша-Ус. Направьте разведчик на юг, это собьёт их со следа. И сообщите на базу состав, координаты и курс обнаруженного конвоя.
– Затем он громко обратился к остальным офицерам: - Все следите за воздушной обстановкой! Если засечёте что-то, не медлите ни секунды - сообщите штурману и мы ныряем." Этот призыв был лишним: все прекрасно осознавали опасность и были готовы не отрывать глаз от приборов. Я развернул разведчик и мысленно попрощался с ним, а затем отправил шифрованное послание на "Синюю Скалу". Следующие полчаса, или около того, мы шли на экране на полном ходе, затем "Киклоп" должен был нырнуть под воду, потому что мы уже вошли бы в зону действия их радаров. Дальше должно было начаться преследование джаггернаута вслепую - до момента акустического контакта. Но тут появился - как и предупреждал Озавак-Ан - вражеский дирижабль. Не с той стороны, где шёл конвой, а с запада. Он был ещё высоко и далеко для атаки на нас, когда его засёк наш радар. Разбираться, что это за дирижабль (скорее всего разведчик, но мог быть и охотник) означало бы подставить шею под лезвие меча. Сыграл сигнал и "Киклоп" нырнул. У меня сразу заложило уши и резкая боль кольнула в паре мест в голове. Как же досадно испытывать это каждый раз!..