Безмолвная честь
Шрифт:
Масао читал американские медицинские журналы, а также материалы, необходимые ему для проведения занятий. После того как ему много раз подряд попадались статьи об осложнениях при родах, идея родов в домашних условиях стала вызывать у Масао отвращение. Но Хидеми уступала мужу в стремлении к современному образу жизни, к тому же отличалась поразительным упрямством.
Мать Хидеми приехала в начале июня — предполагалось, что до появления ребенка остается еще три-четыре недели.
Мать помогала Хидеми с Хироко, и потому Хидеми могла уделять мужу больше времени. Супруги сумели даже провести целые сутки в Токио и были поражены, увидев, как быстро продвигается восстановление города после землетрясения.
Через пять дней после возвращения из столицы Масао и Хидеми лежали на футонах поздно вечером, как вдруг Хидеми беспокойно зашевелилась, поднялась и вышла в сад. Масао присоединился к ней немного погодя и спросил, не случилось ли чего с ребенком. После недолгих колебаний Хидеми согласно кивнула. Годом раньше она ничего не сказала бы мужу, но теперь, после двух лет супружеской жизни, наконец-то разучилась робеть и стала более откровенной с Масао.
Уже давно смирившись со своим поражением в битве за больницу, Масао беспокойно оглядел жену и спросил, надо ли позвать мать. Странно, но Хидеми покачала головой, а затем взяла его за руку, словно хотела что-то сказать.
— Что-нибудь не так, Хидеми? Скажи мне. — Масао всегда тревожило, что из скромности Хидеми постесняется сказать ему о своей болезни, о какой-нибудь беде с ней или с ребенком. — Вспомни, ты должна слушаться меня, — заметил он, ненавидя себя за эти слова, но понимая, что они помогут ему сломить упорство жены. — Что случилось?
Глядя ему в глаза, Хидеми покачала головой и отвернулась, пряча лицо.
— Хидеми-сан, в чем дело?
Она взглянула на мужа огромными черными глазами, которые Масао так любил и которые всегда напоминали ему о дочери.
— Мне страшно, Масао-сан…
— Страшно рожать? — Он испытал прилив жалости к жене, устремился к ней всем сердцем, пожалев, что невольно стал виновником ее тревоги. Точно так же он чувствовал себя и во время первых родов Хидеми, едва заметив выражение боли в ее глазах. Он надеялся, что во второй раз жене будет легче.
Но Хидеми покачала головой, печально глядя ему в глаза. Ей уже исполнился двадцать один год, но временами она казалась Масао маленькой девочкой, а иногда вела себя, как взрослая женщина. Будучи на семь лет старше жены, Масао считал себя обязанным защищать ее и порой чувствовал себя ее отцом.
— Мне страшно, что снова родится… не сын… Может, у нас будет несколько дочерей. — Она с отчаянием отвела глаза, и Масао нежно обнял ее.
— Пусть так и будет. Пусть родится еще одна дочь. Это меня не пугает, Хидеми-сан. Я только хочу, чтобы с тобой все было хорошо, чтобы ты не страдала… Я буду рад и дочери и сыну… Если ты не хочешь, ты не должна снова терпеть эти муки ради меня. — Подчас Масао думал, что Хидеми поспешила со вторым ребенком, лишь бы угодить ему, подарить сына и загладить прежнюю вину. Сын был самым лучшим подарком, который она могла сделать мужу.
Хидеми нехотя последовала за матерью, когда та вышла в сад. Ей нравилось быть рядом с мужем и не хотелось уходить даже сейчас. В некотором смысле отношения в их семье были совсем не похожи на отношения большинства японских супружеских пар. Масао любил бывать рядом, помогать ей, проводить время с ней и с Хироко. Даже сейчас Хидеми недоставало его присутствия, но она знала: мать придет в ужас, услышав о желании дочери видеть рядом мужа в такую минуту. Хидеми никогда не решилась бы признаться в этом. Ни мать, ни сестры не поняли бы ее чувства или отношения к ней Масао. Он всегда был так добр к ней, относился с таким уважением…
Долгие часы она лежала в комнате матери, думая о Масао, и на этот раз боль подсказала ей, что ребенок родится еще до утра. Схватки начались еще днем, но Хидеми терпела боль, никому не признаваясь в ней. Ей не хотелось расставаться с Масао, она радовалась возможности побыть целый день с ним и с Хироко. Но теперь ей предстояло остаться одной, и Хидеми лежала молча — мать подала ей палочку, чтобы, зажав ее в зубах, Хидеми могла удержаться от стонов.
Ей не следовало позорить мужа.
Время шло, а ребенок не шел, и когда мать Хидеми решила посмотреть, в чем дело, она ничего не заметила — ни головки, ни каких-либо движений. Адская боль не утихала, и к утру Хидеми обезумела от нее.
Словно предчувствуя неладное, Масао несколько раз подходил к сёдзи и спрашивал, как дела у жены. Его теща каждый раз вежливо кланялась и уверяла, что Хидеми чувствует себя прекрасно, но на рассвете Масао заметил испуганное выражение даже на лице тещи.
— Ну как она? — срывающимся голосом спросил Масао.
Он беспокоился за Хидеми всю ночь, сам не зная, почему, — странно, но он чувствовал, что на этот раз дело плохо. Во время первых родов Хидеми обе женщины спокойно выходили из комнаты роженицы и входили обратно. На этот раз рядом с Хидеми была только ее мать, и всю ночь Масао видел, что ее совсем не радует состояние дочери. — Ребенок не появился? — спросил он, и мать смутилась, покачав головой, прежде чем Масао испугал ее новым вопросом:
— Можно мне повидать ее?
Женщина собиралась отказать ему, но Масао имел настолько решительный вид, что она не осмелилась перечить.
Замешкавшись на минуту у двери, она отступила. Увиденное в комнате настолько ужаснуло Масао, что он бросился к Хидеми. Она теряла сознание и негромко стонала. Ее лицо стало серым, она перекусила палочку, которую держала в зубах.
Масао осторожно вынул изо рта обломки и прикоснулся ладонью к тугому животу жены, желая задать вопрос. Но Хидеми его не слышала. Склонившись к ней, Масао понял, что Хидеми потеряла сознание. Она едва дышала. Масао был несведущ в медицине, никогда прежде не присутствовал при родах, но, едва взглянув на жену, понял, что она умирает.
— Почему вы не позвали меня? — упрекнул он тещу, с ужасом глядя на жену. Губы и ногти Хидеми посинели, Масао сомневался, жив ли ребенок. Схватки продолжались много часов подряд — очевидно, с Хидеми случилась беда.
— Она молода, справится сама, — объяснила мать, но слова прозвучали неубедительно. Масао выбежал из дома и бросился к соседям — у них был телефон. Уже давно Масао предлагал жене обзавестись телефоном, но Хидеми возражала, уверяя, что телефон им ни к чему, что в случае необходимости всегда можно позвонить от соседей. Масао позвонил в больницу, твердо вознамерившись доставить туда Хидеми, несмотря на все ее протесты. Из больницы пообещали срочно прислать машину. Масао ругал себя за то, что не настоял на своем решении раньше.