Безмолвная рябь
Шрифт:
Но это не остановило поиски комбинаций, а, наоборот, подстегнуло их, добавив пикантности: теперь каждая новая радуга встречалась с ещё большим восторгом, а на автора сыпались комплименты о его смелости и самоотверженности.
К счастью, изготовление препарата, представляло некоторые сложности, предполагая кое-какие знания и наличие, пусть и не очень сложного, но специфического оборудования. К тому же, он состоял из девятнадцати компонентов, большая часть из которых могла быть синтезирована только в лабораториях семи крупнейших корпораций. Подвох
Ном тоже входил в один из таких регионов, но, в отличии от других городов, в нем не было уголовной ответственности, за хранение запрещенных препаратов. Поэтому, пассажиров на контрольном пункте не спрашивали, зачем им, например, шестьдесят упаковок ребетадина. Может быть, он везет их по просьбе родственников, страдающих болями в суставах.
Клаус снова посмотрел на «родственников». Половина тряслась в ожидании дозы, но не решалась проглотить таблетки, пока не встретят прибывших путешественников. Парадоксально, но в городе практически отсутствовала преступность, и каждый турист знал, что может заработать легких денег, ничем не рискуя. Ном стал городом, где словно конструктор, собирался тирекс из частей, свозимых из разных концов мира.
— Вообще-то, я смотрел, — проворчал Клаус.
Ричард рассмеялся.
— То, что ты немец не делает тебя страстным болельщиком. Спорю, что ты даже не знаешь, сколько в команде защитников.
— Левый, правый, полулевый, полуправый, — наобум ответил Клаус
Ричард снова рассмеялся.
— Полуцелые игроки? Узнаю профессиональную деформацию.
Немец, не уверенный, что верно назвал позиции, но не желающий это признать, спросил:
— И как же, по-твоему, они правильно называются?
Ричард пожал плечами.
— Понятия не имею. Именно поэтому, я и попросил переключить на трансляцию Нобелевской премии. Уж в этом то мы, друг мой, худо-бедно разбираемся.
Клаус скривился.
— Ты же сам говорил, что она давно уже превратилась в шоу, где важнее рейтинги, чем реальные достижения.
— Именно, — согласился Ричард. — И с нетерпением жду, когда введут онлайн голосование, чтобы каждый желающий мог высказать свое мнение, за что вручать награду: за описание физической модели темной материи или изобретение тостера, который сам будет нарезать хлеб.
Ричард с такой силой опустил стакан на стойку, что Клаус подумал, что не выдержит либо стекло, либо дерево
«Что будет, если всеразрушающее ядро врежется в неразрушимую стену?» — вспомнил он детскую загадку.
— Ядро разрушит себя, — сказал Ричард, и Клаус понял, что как это часто случается, когда он задумывается, последнюю фразу пробормотал вслух.
На
— Как будто он хоть слово понимает из того, что говорит ему Саито! — Ричард одним глотком опустошил стакан, и сделал знак бармену повторить.
— Ну почему же? Мистер Саито-сан очень неплохо говорит по-английски — немец, казалось, выплеснул весь сарказм, отпущенный ему природой.
— Вот, Клаус, — словно не услышав последней фразы, Ричард ткнул пальцем в направлении телевизора, где снова появился Кирк. — Именно это лицо современной науки.
Клаус поднял свой стакан, с легким звоном коснулся стакана друга, который тот сжимал в руке, словно стараясь раздавить, и сказал:
— Пока есть такие как ты, старый хоппи, для физики еще не все потеряно.
Ричард, по своему обыкновению, хотел было едко ответить, но, было видно, что похвала ему приятна, и на лице появилась улыбка.
— За хоппи, — поддержал он тост.
Они соприкоснулись стаканами, и выпили.
— В конце концов, не тебя ли «Лайф» назвал человеком науки этого года?
Ричард скривился
— Долго ты еще будешь меня донимать этими «гравитационными турбинами»?
— Турбинами на гравитационных подшипниках, — наставительно подняв палец, поправил Клаус.
Ричард тяжело вздохнул, а Клаус рассмеялся.
— Ну, по крайней мере, суть твоей работы они не переврали.
— Ну да. И я этим удивлен не менее твоего. Как это Кирк донес хотя бы часть правды?
Клаус ненадолго задумался, непроизвольно барабаня пальцами по стойке, и осторожно сказал.
— По-моему, ты несправедлив к нему, — он жестом остановил Ричарда, готового снова бросить какую-нибудь колкость. — Все-таки, именно его центр финансирует перспективные разработки. В том числе, и твои турбины.
Ричард фыркнул.
— Его интересует только то, что можно продать репортерам. Да и кто бы его слушал, не будь Аш Вармер его отцом.
Клаус кивнул.
— Он не ученый, с этим я согласен. Но, будем откровенны, для того, чтобы ты и я могли делать свою работу, нужны такие как Кирк. Нужны администраторы.
— Денежные мешки ты хотел сказать, — проворчал Ричард.
— Не совсем, — Клаус покачал головой. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы запустить опытный образец?
— Четыре года, — неохотно ответил Ричард.
— А сколько до этого ты пытался заинтересовать «денежных мешков» своим проектом? Молчишь? А я помню, как ты два месяца искал деньги на генератор, чтобы продолжить эксперимент.
— Насос высокого вакуума, — поправил его Ричард.
— Неважно, — отмахнулся Клаус. — Зато теперь, ты можешь не только спокойно работать, но и чуть ли не каждые выходные, покидать свой мрачный Лондон и ездить в солнечный Ном.
Ричард выглянул в окно, словно ожидая увидеть море и песчаные пляжи. Но чуда не произошло: на улице все так же сверкал снег.