Безмолвная ясность сознания

Робертс Тиффани

И то, как он двигался…

Если бы она не знала его лучше, то могла бы принять за опытного танцора. Но проявленный контроль, скорость, с которой он отреагировал на ее шаги, твердость хватки, когда он поднял ее, нашептывало, что в нем есть нечто большее.

Он был… опасен.

Абелла провела рукой по лицу, пока кончики пальцев не коснулись губ. Он поцеловал ее. Дважды.

Она все еще ощущала эхо тепла его рта на своих губах, его тело, прижатое к ее, и дразнящий мужской аромат витал в воздухе как призрак из недавнего прошлого. Ее язык скользнул по

губам, она наслаждалась намеком на пряную сладость, которую он оставил на них.

Это был первый раз, когда она танцевала с кем-либо с момента своего похищения. Это было чудесно, волнующе, освобождающе. Это было похоже на…

Дом.

Слезы защипали глаза, и она быстро сморгнула их.

Незнакомец не произнес ни единого слова, он только смотрел на нее своими завораживающими глазами, как будто она была единственным существом во всем мире. Она даже не знала его имени.

И я никогда больше его не увижу.

Она знала, что произойдет, когда он выйдет на сцену, знала, что последствия будут серьезными, но это не имело значения. Каждая секунда в его объятиях стоила того. Их короткий танец значил для нее все — это был единственный раз, когда она почувствовала себя самой собой, счастливой, с тех пор как ее привезли в Бесконечный город четыре года назад.

Пока она была погружена в свои мысли, автомобиль на воздушной подушке поднялся и въехал в скоростные туннели, которые позволяли транспортному потоку свободно перемещаться по городу. Она осознавала, что вокруг них проносятся другие машины, что огни, металл и бетон размыты из-за скорости автомобиля Каллиона на воздушной подушке, но не обращала на это внимания. Она поняла, что они добрались до поместья, только когда машина остановилась и внешнее защитное поле рассеялось.

Абелла опустила руки по швам и сжала кулаки. Двери кабины с шипением открылись.

— Отведи моего питомца в дисциплинарную камеру, — сказал Каллион вне поля ее зрения.

Один из телохранителей подошел к клетке, отсоединил поводок Абеллы от внешней поверхности и деактивировал энергетическое поле. Он потянул за поводок.

— Пошли.

Абелла стиснула зубы, разворачиваясь всем телом и выбираясь из клетки. Яркий ошейник на шее тяготил ее, он был постоянным напоминанием о том, кто она здесь — животное, домашний питомец, существо, не заслуживающее уважения и не имеющее достоинства.

Вначале она часто дралась и неоднократно пыталась сбежать, но каждый акт сопротивления приносил с собой более суровые наказания, более сильную боль. Чтобы сохранить рассудок, у нее не было другого выбора, кроме как подчиняться правилам и приказам Каллиона, но она всегда держала ухо востро, ища возможности. Хотя четыре года рабства оставили ей мало надежды вернуть себе свободу, она отказывалась сдаваться.

Воргал отступил, чтобы дать ей немного пространства, оставаясь настолько близко, насколько мог, не прикасаясь. Абелла, опустив глаза, последовала за ним ко входу в поместье.

Каллион, казалось, не жалел средств на строительство дома. Как и многие здания поблизости, оно стояло вопреки сооружениям над головой, которые блокировали любой солнечный свет, который мог предложить этот чужой мир, и держали Подземный город в вечной

ночи, но это неповиновение было всего лишь иллюзией. Каллион выступал против существующего положения вещей не потому, что оно давало ему силы.

Поместье было оплотом богатства и роскоши, которые выходили далеко за рамки того, что Абелла считала изысканным, и существовало только для того, чтобы тешить самолюбие своего владельца.

Его архитектура не походила ни на что, что она когда-либо видела — ближе всего к ней были древние, богато украшенные храмы и руины в Юго-Восточной Азии на Земле, но это все равно, что сравнивать яблоки с апельсинами. В поместье Каллиона или окружающих домах не было ничего утонченного или художественного, они были созданы для того, чтобы выставлять напоказ власть и привилегии. Все, казалось, было либо отделано блестящими экзотическими металлами и драгоценными камнями, либо изготовлено из резного, полированного дерева и камня, причем все это было чужеродного происхождения.

Некоторые люди, возможно, сочли бы экспозицию внушающей благоговейный трепет, Абелла считала ее безвкусной и бесклассовой. Казалось, ничто из этого не принадлежало Подземному городу, где все остальное было из металла, бетона и яркого неона.

Но разве не в этом был смысл? Существа, подобные Каллиону, чувствовали, что им здесь не место — они были слишком хороши для этого. Они хотели быть в городе на поверхности, обитая в одном из святилищ, контролируемых Консорциумом. То, что он не мог войти в святилище, за исключением случаев, когда его приглашали по делу, приводило Каллиона в бешенство, как ничто другое. Абелла находила в этом тихое ликование.

Только инопланетным видам, составляющим Консорциум, почти мифическую группу из шести рас, представителей которых Абелла никогда не видела за время своего пребывания здесь, было разрешено свободно входить в святилища и обитать в них.

Воргал провел ее через большие входные двери, сделанные из толстого металла, замаскированного под дерево, через богато украшенное фойе в длинный, мрачно обставленный зал. Она знала, что ждет ее в конце.

Каждый шаг давался с трудом, казалось, ноги сделаны из камня. Она опустила глаза, обводя взглядом сверкающие золотистые прожилки, пронизывающие черный, как мрамор, пол. Обстановка вокруг нее превратилась в размытое пятно. В этот момент она ничего так не хотела, как отделить разум от тела, чтобы не чувствовать того, что должно было произойти.

Каждый волосок на теле Абеллы встал дыбом, когда ее повели через дверь в конце коридора в центр комнаты «дисциплины». Дисциплинарный класс… Воздух внутри был необыкновенно холодным, и, хотя она не поднимала глаз, она чувствовала, что взгляды собравшихся внутри охранников и слуг давят огромной тяжестью. Клетки и разнообразные болевые инструменты заполнили ее периферийное зрение.

— Сними с нее одежду, — сказал Каллион.

Охранник-воргал отвязал поводок Абеллы от ошейника и встал у нее за спиной. Его руки были бесстрастными и грубыми, когда он расстегнул ремень, позволив ему с глухим стуком упасть с ног упасть на пол. Тонкая ткань юбки растеклась вокруг ее ног. Мгновение спустя он расстегнул застежки на ее топе, стащил его с рук и бросил к остальной одежде.