Безмолвная ясность сознания

Робертс Тиффани

Дрожь пробежала по ней с головы до ног, вызывая мурашки на озябшей коже. Это было унизительно, попытка лишить ее того достоинства, которое у нее еще оставалось, но она железной хваткой цеплялась за свою гордость.

Он не сломит меня.

— На колени, — скомандовал Каллион.

Она бросила мимолетный взгляд на стену. Там была потайная дверь, которая использовалась для избавления от домашних животных, не выдержавших дисциплины Каллиона. Она прошла через нее однажды и последовала в туннель за пределами поместья, прежде чем ее схватили охранники и затащили обратно внутрь, брыкающуюся

и кричащую. Она была так чертовски близка…

Где-то там, где-то в этом невероятно большом городе находилось человеческое посольство. Однажды она подслушала разговор, когда Каллион брал ее с собой на встречу. Там были представители с Земли. Ей просто нужно было добраться до них.

Однажды она снова воспользуется этим потайным ходом. Однажды она будет свободна.

Абелла опустилась на колени и наклонилась вперед. Она прижалась лбом к прохладному камню и развела ладони в стороны. Пол был ледяным на ее обнаженной коже, и еще одна дрожь пробежала по спине. Она все еще чувствовала, что охранники смотрят на нее, их взгляды, полные любопытства, похоти и предвкушения, контрастировали с явным отвращением Каллиона.

Она зажмурилась, желая, чтобы все вокруг нее исчезло, желая, чтобы она могла открыть глаза и обнаружить себя дома, в своей постели, только что проснувшейся от яркого, но безобидного сна.

Жаль, что она не может открыть глаза и обнаружить себя на сцене, танцующей с этим таинственным незнакомцем.

Ткань мантии Каллиона шуршала по его ногам, когда его шаги удалялись от Абеллы. Она судорожно сглотнула, услышав скрежет дерева о металл, и еще одна дрожь пробежала по ее телу. Ее ладони взмокли от пота.

— Ты разочаровала меня. Снова, — сказал Каллион, подходя к Абелле спереди и обходя ее, как акула вокруг добычи. — Это я спас тебя от тех, кто украл тебя с захолустной планеты, породившей твой вид. Это я обеспечиваю тебя, укрываю, кормлю, одеваю, балую тебя. Всем, что у тебя есть, ты обязана мне. Все, чего я прошу взамен — это послушания. Даже такое примитивное создание, как ты, должно это понимать.

Легкий свист был ее единственным предупреждением о готовящемся ударе. Огонь с треском пробежал по ее спине, когда трость ударила ее — это было одно из его любимых орудий, несмотря на свою простоту. Она отпрянула, тело напряглось, пальцы сжались, но заставила себя сохранить свое положение.

Абелла сжала губы, чтобы сдержать крик. Она отказалась доставить ему удовольствие. Боль распространилась волной жара, когда в месте удара защипало и онемело.

Каллион продолжал расхаживать вокруг.

— Я не позволю твоей порочности запятнать мою репутацию. Ты моя, и ты будешь вести себя соответственно. Ты намеренно издевалась надо мной сегодня вечером?

Абелла держала губы на замке. Она уже хорошо знала эту его игру — каким бы ни был ее ответ, он будет неправильным. Его начищенные ботинки остановились на краю ее поля зрения. Она сделала медленный, глубокий вдох, желая, чтобы дрожь прекратилась.

Тишина между ударами всегда была самой пугающей частью всего испытания.

Одна из его ног переместилась вперед, и трость рассекла воздух, чтобы ударить ее в спину еще дважды. Абелла побледнела и захныкала, когда воздух покинул ее легкие, а глаза наполнились слезами. Она вдыхала и выдыхала быстро и неглубоко, преодолевая агонию. Ее разум обратился к годам, когда она была танцовщицей, к изнурительным тренировкам и требовательным

упражнениям, от которых горели мышцы и болели ноги. Эта боль сделала ее сильнее, лучше. Она никогда не ломала ее.

Ничто не могло сломить ее.

Ни эта планета, ни ее порабощение. И уж точно не Каллион.

— Мы сегодня довольно волевые, не так ли? — Спросил Каллион, отходя от нее. — Это легко исправить. Достань электрошокер.

Тяжелые шаги одного из стражников-воргалов удалились, на мгновение остановились и вернулись, чтобы встать позади Абеллы.

— Двадцать ударов плетью — сказал Каллион, отходя от нее. — Затем отведите ее в изолятор и заприте внутри. Мы позволим ей некоторое время поразмыслить над полученными уроками и своими ранами.

Она наконец позволила себе посмотреть на него, на его проклятые начищенные ботинки и впиться взглядом с большей ненавистью, чем, по ее мнению, могло вместиться в сердце одного человека.

Каллион остановился в нескольких метрах и повернулся к ней.

За электрическим потрескивающим звуком позади последовал шипящий звук активированного электрошока.

Это было с ней не в первый раз. К сожалению, знание того, чего ожидать, не уменьшило бы боль.

Она прижалась лбом к холодному полу и стиснула зубы, когда первая плеть ударила ее по плоти обжигающей болью, от которой сковало мышцы. За ней последовал еще один удар, и еще, и еще. Она быстро сбилась со счета. На этот раз Абелла не смогла сдержать своих криков, не смогла сдержать поток слез, но она не стала бы молить о пощаде. Она никогда не стала бы умолять его.

«Я…»

Удар.

«я не…»

Удар.

«…не животное.»

Удар.

Она напрягла разум, чтобы не обращать внимания на боль, направив его на своих родителей, двух старших братьев, друзей. Она подумала о ночных репетициях танцев, о радости и смехе, которые возникали в результате всей этой тяжелой работы.

Она подумала о таинственном незнакомце со шрамами на щеках и пронзительным взглядом. Он заставил ее забыть обо всем этом на некоторое время, дал короткую отсрочку от навязанной ей жизни.

Те драгоценные моменты, когда они танцевали, стоили всего.

***

Тентил вел ховербайк ^[1] по все более узким туннелям, все глубже и ниже. Яркий неон Подземного города вскоре остался позади, сменившись тусклым, непоследовательным освещением Недр, где пожелтевшие, блеклые лампы отбрасывали усталые отблески на грязный, покрытый ржавчиной металл и бетон.

Хотя Подземный город не обязательно был чистым или приятным на вид, в нем всегда чувствовалась жизнь. Он служил домом бесчисленному количеству существ бесчисленных рас. Голограммы и огни там обладали определенной теплотой, и каждая улица и переулок, какими бы темными или опасными они ни были, ощущались как часть более крупной сети, соединяющей миллионы и миллионы людей друг с другом. Всегда был кто-то рядом — неудобство для человека, подобного Тентилу, но, возможно, небольшое утешение для существ, которые считали себя одинокими и изолированными в этом огромном, неумолимом городе.